Людовик XIV

На самом деле, как только Мазарини прибыл в Гавр, он лично позаботился об освобождении принцев; отсюда ему пришлось бежать сначала в Буйон, затем в Брюль, Кельнское курфюршество, — но его связь с Анной Австрийской не прервалась. Королева в это время практически является пленницей (до конца марта), и парламент начинает с 12 марта нескончаемый процесс против изгнанника, а в это время Мазарини думает о Франции и заботится о ее будущем. Во-первых, он поручает Кольберу, своему интенданту, произвести учет своих финансов; во-вторых, он берет из них значительную часть для того, чтобы набрать на службу верных солдат. Напрасно король Испании делает предложение кардиналу (апрель 1651 г.). «Соблюдая вежливость, — говорит Мазарини, — я ответил то, что должен был сказать, и под конец сказал ему, что я закончу свои дни, оставаясь верным Франции в своих помыслах и устремлениях, если не смогу служить ей иначе»^{70}. Изгнанный кардинал переписывается с Мишелем Летелье. Он делает ставку на три фактора: разногласия в интересах между принцами и Парижем, отсутствие солидарности между знатью, близость совершеннолетия Людовика XIV.

Королева, со своей стороны, понимает важность наступления этого многообещающего момента: как только король будет провозглашен совершеннолетним, и одним и другим будет трудно выступать с заявлениями, будто они защищают интересы Его Величества от королевы-регентши и от ее министра-обманщика, злоупотребляющих доверием короля-ребенка. А пока королева так лавирует, что иногда Мазарини дрожит и за себя, и за государство. Второго апреля она вызвала из ссылки Сегье (был в немилости 13 месяцев), отняла хранение печатей у Шатонефа (поручила это первому президенту Моле), назначила министром де Шавиньи, у которого наилучшие отношения с Конде. Гастон Орлеанский взбешен; Рец изолирован; создается впечатление, что принцам вновь оказана милость. В мае, кажется, все возвратилось на исходные позиции: «Мазарини из Брюля управляет Францией через регентшу и министров, секретно ведя с ними переписку»^{233}. Влияние Конде уменьшилось. Регентша многократно по ночам проводит беседы с коадъютором, которому посулила кардинальскую шляпу. Отношения между кланами осложняются. За всем этим угадывается почерк Мазарини.

В июле новая сенсация: Анна Австрийская делает вид, что всем жертвует ради честолюбия принца Конде: удаляет временно троих министров, слишком поддерживающих Мазарини (Сервьена, Лионна и Летелье). Июль преподносит еще один сюрприз — так как 31-го Конде ссорится с королевой. Август будет причудливо мелодраматичным и самым богатым месяцем на «дни обманутых». 17-го Анна Австрийская требует, чтобы в парламенте была зачитана новая декларация. В ней подтверждается ссылка Мазарини и одновременно разоблачаются неприглядные интриги Конде. На следующий день принц Конде приходит в парламент, чтобы заявить о своей невиновности, и едва избегает столкновения с Гонди. Тотчас же регентша посылает солдат коадъютору, чтобы укрепить его безопасность. 21-го принц Конде и Гонди сталкиваются еще раз во Дворце правосудия, на этот раз и один и второй приходят в сопровождении вооруженных отрядов. Матье Моле благородно пытается помирить обе партии. «На следующий день разыгралась одна из самых блестящих комедий Фронды: кортеж Конде, возвращаясь из парламента, встретился с процессией во главе с коадъютором. Принц вышел из кареты, подошел преклонить колена перед Рецем, который со всей важностью его благословил, а затем Конде склонился перед коадъютором в реверансе»^{233}.

Все эти интриги, конфликты, ссоры и примирения, — даже описанные упрощенно, как здесь, — выглядят чрезвычайно запутанными. Не будем забывать, что Людовик XIV, окунувшийся в событийную повседневность, должен был при этом вести себя как ни в чем не бывало. Может быть, он тогда в глубине души был более предан Мазарини, чем его мать, несмотря на пылкие фразы ее писем кардиналу. Во всяком случае, Кольбер пишет изгнаннику 2 сентября 1651 года: «Мне поручено вам сообщить, что здесь все больше и больше растет убеждение, что поведение Шатонефа и коадъютора по отношению к королеве и к вам неискренне… Эти господа втираются в доверие королевы, льстиво высказываясь о ее уме»^{70}. Они притворяются, что поддерживают дело бывшего первого министра, а на самом деле делают все, чтобы продлить срок его ссылки. Этот господин Кольбер прекрасно информирован. Подталкиваемая враждебной кардиналу группировкой, Анна Австрийская даже послала брюльскому изгнаннику приказ: ехать в Италию, чтобы подготовить будущий римский конклав. Кардинал взбешен: он поручает Кольберу сказать королеве, «что это обращение неслыханно и как, вероятно, надо было злоупотребить ее добротой, чтобы она согласилась отправить его, Мазарини, в Рим как последнего проходимца»^{70}. Всего несколько дней оставалось до совершеннолетия Людовика XIV, но ни один политический прожект не оставался без подтекста.

Совершеннолетие Людовика