Читаем Людовик XIV, король - артист полностью

Людовик XIV, король - артист

Театральная карьера Расина продолжалась тринадцать лет. Она началась через месяц после «Удовольствий Волшебного острова», 20 июня 1664 года представлением «Фиваиды». Она закончилась в апреле 1677-го, когда Людовик XIV принял, еще не объявляя о нем, решение поселиться в Версале. Единственная из его трагедий, «Ифигения», была впервые сыграна в Версале: в Оранжерее, 18 августа 1674 года, в рамках третьего (и последнего) большого празднества, данного королем.

Но Людовик XIV знал Расина еще до того, как тот стал писать для театра: «Славы среди муз» оказалось достаточно. Поэт получил право присутствовать при королевском выходе задолго до «Фиваиды». Его карьера продолжалась долгие годы после «Федры»: до его смерти.

Можно без преувеличения сказать, что Расин всю свою жизнь был придворным, и считать второстепенным и не слишком длительным эпизодом в его карьере период, когда он писал театральные пьесы.

Представления «Федры» завершаются в апреле 1677-го. 1 июня Расин женится. В сентябре он вместе с Буало назначен королевским историографом: пост очень почетный и хорошо оплачиваемый, но требующий дать отставку Музам. Он следует за королем при осаде Ганда, при переходе через Рейн, при осаде Намюра, он пишет «Королевскую историческую эклогу», либретто «Идиллии мира», которую Люлли кладет на музыку к празднику в замке Со (50), «Духовные песнопения» для девушек Сен-Сира и, тоже по приказу, «Эсфирь» и «Аталию», вновь для Сен-Сира. Милость и благорасположение короля всегда с ним. Говорят о мимолетной опале, примерно в 1696 году: это вымысел.

Когда Людовик XIV воображает себя Александром, Расин пишет «Александра»: это было в 1665-ом. Когда король расстался с образом юного героя, чтобы утвердить себя монархом, Расин написал «Митридата», о котором Данжо однажды скажет: «Пришел король, и выбрали «Митридата», поскольку это комедия, которая ему больше всего нравится». Когда король обратился к религии, Расин написал «Эсфирь», не из желания вернуться в театр, но следуя своим путем. Тогда он уже отказался от сцены, не из благочестия (еще нет), но чтобы Людовик XIV, как и Александр, не лишился историографа, «который может оставить потомкам память о его доблестях».

Ни разу Расин не пренебрег тем, чего от него ожидали. Он не писал комедии или комедии-балеты, когда желали чего-то более великого и более благородного. Он не продолжал сочинять оперы, когда король объявлял, что он их больше не слушает. Он не сожалел об александринах, которыми плакала Бе-реника, оставленных ради повествования о переходе через Рейн. Не будем искать здесь кривлянья, гримасы. Хребет Расина — хребет не подхалима, но обожателя. Его внутреннее лицо, его поэтическое воображение, его писательское мастерство — все в нем с несравненно точной интуицией и скрупулезной пунктуальностью сообразуется с тем, что есть король, о чем он думает, чем он хочет быть, кем он хочет, чтобы его видели. Гений Расина столь силен, что иногда он даже предвосхищает события.

Вот почему Расина не лишали пенсии. Он никогда не ожидал распоряжений, которые так и не приходили. У него без предупреждения не отбирали театр. Не игнорировали его последнее произведение. В старости он входит в комнату короля без доклада. Он жил в Марли, как герцог или «Сын Франции». У него были свои апартаменты в Версале, так удачно расположенные, что после его смерти там поселится принцесса крови. Мадам Расин не будет на коленях умолять короля, добиваясь, чтобы мужа похоронили в освященной земле: он давно уже работает для театра только по распоряжению свыше. Король тогда скажет Буало: «Мы оба потеряны, потеряв бедного Расина». И Буало добавит: «Его Величество так говорил мне о Расине, что придворные желали бы умереть, если бы могли надеяться, что он так же скажет о них после их смерти».

Таким был Людовик XIV.