Людовик XV и его эпоха

Быть может, Людовику XV и неловко было объявить госпоже де Мальи свою к ней немилость, быть может, он бы и затруднялся в этом. Но де Мальи сама предупредила желание короля, упрекнув его однажды в холодности к ней.

Людовик XV вообще был всегда жесток с женщинами, которых не любил.

Воспользовавшись этим случаем, он отвечал госпоже де Мальи, что это равнодушие к ней действительно существует в его сердце, что он не способен притворяться, что он говорит то, что чувствует.

Этот ответ как громом поразил бедную де Мальи. Она испустила жалостный крик, залилась слезами и пала перед королем на колени.

Но чувства короля не изменялись, и де Мальи, поднявшись на ноги, узнала из собственных уст своего августейшего обожателя, что он не только не любит ее более, но что ей надобно удалиться от двора и уступить место сопернице ее.

Тогда госпожа де Мальи начала просить, умолять короля не поступать с ней так жестоко. Она объявила, что согласна даже играть при госпоже де ла Турнель ту же роль, какую сама играла при сестрах своих де Вентимиль и де Лараге, но неумолимый король ни на что не соглашался: он назначил ей два дня сроку, чтобы удалиться от двора.

Это удаление было тем более жестоко, что госпожа де Мальи, не имея ни отца, ни матери и будучи разлученной со своим мужем, совершенно не знала, куда ей отправиться из Версаля.

Обо всем этом она сказала королю, но увы! В назначенный день и час у крыльца ее стояла уже карета, в которой ей надобно было выехать из Версаля… Но куда ей ехать? Куда приказать кучеру себя везти? По счастью, графиня Тулузская, всегда находившаяся с ней в дружеских отношениях, пригласила ее жить к себе, между тем как де ла Турнель, получив приглашение участвовать в назначенной королем поездке в Шуази, должна была публично занять место своей сестры.

Прогулка в Шуази была назначена на 12 сентября. Король, подав руку госпоже де ла Турнель, сел в великолепно убранную гондолу в сопровождении фрейлины де ла Рош-сюр-Ион, герцогини Шеврез, герцога Вильруа, принца Субиза и госпожи де Флавакур. По прибытии в Шуази де ла Турнель не могла не краснея смотреть на окружавшее ее общество: ей было стыдно, что она так легко и публично заменила королю сестру свою де Мальи. Как бы то ни было, но ла Турнель, несмотря на все внимание, оказываемое ей королем, как в этот, так и в следующие дни продолжала оставаться неприступной крепостью, которая — с умыслом или нет (этого мы не знаем) — не сдавалась почти месяц, ибо только в ночь с 10 на 11 декабря было дознано, что ла Турнель решилась наконец стать фавориткой короля. Доказательством этого было то, что, оправляя на другой день утром (то есть 11-го числа) постель госпожи де ла Турнель, под подушкой нашли табакерку, которую его величество забыл захватить с собой.

Эта новость, равно как представление в театре в первый раз трагедии «Магомет» и карета особенного устройства, изобретенная на досуге герцогом Ришелье, была последним событием конца 1742 года.

Герцог Ришелье, весьма опечаленный тем, что ему приходится расстаться с блестящим двором, потому что он получил назначение быть лангедокским губернатором, объявил, что до Лиона, где ему надобно было остановиться, он поедет по крайней мере спящим, Дабы сдержать свое слово, он изобрел карету особенного устройства, длиной шесть футов, весьма спокойную, удобную, на двойных рессорах, в которой находилась постель со всеми принадлежностями.

13 декабря, вечером, карета была привезена на двор Версальского замка, куда ходили смотреть ее все придворные.

В девять часов герцог Ришелье приказал нагреть свою постель, разделся как нельзя вежливее и деликатнее в присутствии дам, простился с окружавшим его обществом, закричал кучеру: «В Лион!», сказал своему камердинеру: «В Лионе ты меня разбудишь», надел на голову ночной колпак и улегся в постель.

Что касается де Мальи, то она, подобно герцогине ла Вальер, обратилась к посту и молитве, как женщина с разбитым, страждущим сердцем. В это время жил один известный проповедник, по имени Рено. Де Мальи, узнав место его жительства, отправилась к нему и стала просить напутствовать ее советами в жизни, но Рено отказал ей в этом под предлогом, что у него очень много дел. Тогда госпожа де Мальи обратилась со своей просьбой к архиепископу Вентимилю, которому объявила, что желает удалиться от света и дать обет строгой монашеской жизни. Прелат, похвалив ее за это желание, посоветовал ей не удаляться в монастырь, так как монастырь не есть убежище для всех страждущих и постигнутых каким-либо несчастьем в жизни, а жить вдали от света с кротостью и смирением.

Де Мальи послушалась совета умного наставника. Она тихо, безропотно удалилась от света — она, недавно еще блиставшая красотой и нарядами, облаченная в бархат, парчу и драгоценные каменья, а теперь скромная в своей одежде, строгая в своей жизни!