Людовик XV и его эпоха

Тогда он делает де Шуазеля-Бопре генерал-майором, Шуазеля де ла Бом, служившего подпоручиком в шотландском войске – полковником драгунского полка имени графа д'Обинье, а графа Стенвиля – генерал-инспектором инфантерии.

Сделав эти распоряжения по духовной части, по дипломатии и по войску, герцог Шуазель делает свои распоряжения по министерствам. Граф Шуазель, бывший венский посланник, камергер и генерал-лейтенант армии, назначается полномочным министром на Аугсбургском конгрессе в мае 1761 года; 13 следующего октября он назначен министром иностранных дел; 14-го – главноуправляющим морским министерством и потом пэром Франции. Впоследствии он принял титул герцога Пралена, получил должность наместника Бретани, между тем как жена его получила табурет у королевы.

Госпожа де Шуазель-Бопре сделана игуменьей Глоссиндского монастыря; г. Клезиа, герцог Шуазель сделан кардиналом; г, де Шуазель-Бопре – генерал-лейтенантом; виконт Шуазель – пехотным бригадиром; г. де Шуазель де ла Бом – генерал-майором; наконец, барон Шуазель – посланником при Сардинском дворе.

Все Шуазели мужского и женского пола, которых мы здесь поименовали: посланники, министры, кардиналы, губернаторы провинций, бригадиры, генерал-лейтенанты, генерал-майоры – составляли, что называется, династию Шуазелей – династию, повинующуюся герцогу Шуазелю, своему главе, по одному его мановению, по одному его слову.

Один только Шуазель не был на его стороне; это Шуазель, которого называли Шуазель-Романе, потому что он был женат на дочери Романе, президента Государственного совета; он был дядькой при дофине, а жена его была некоторое время любовницей короля.

За такое непочтение этот Шуазель был посажен в Бастилию.

Герцог Шуазель, который не имел и четырех тысяч ливров годового дохода, когда был назначен министром, женился 14 декабря 1750 года на девице Крозат, внучке известного банкира этого имени, отец которого купил титул маркизов дю Шателя и Карамана; Крозат была, как при жизни мужа, так и после его смерти, ангелом добродетели. В то время, когда Шуазель старался поддержать всеми своими силами военную политику императрицы Марии-Терезии, неожиданное событие принудило сию последнюю заключить мир:

Российская императрица Елизавета умерла и оставила престол Петру III.

Петр III был личный друг Фридриха. Вступив на престол, Петр III отложился от коалиции и приказал войскам своим присоединиться к войскам Фридриха; против такого оборота дел держаться не было средства.

Вследствие сего и был заключен Парижский договор, столь пагубный для Франции, по которому Фридрих ничего не потерял из своих владений.

Глава 5. 1761 – 1764. Дело об изгнании иезуитов. – Парламент. – Изгнание иезуитов. – Кончина некоторых лиц,. – Принцы. – Смерть маркизы Помпадур.

Когда Шуазели были пристроены к местам, Парижский договор подписан, Мария-Терезия получила, или почти получила, удовлетворение, то на досуге принялись за то великое дело, которое с давнего времени занимало маркизу Помпадур, герцога Шуазеля и философов.

Мы намерены говорить об изгнании иезуитов.

Маркиза Помпадур и герцог Шуазель ясно видели, что если по смерти короля, которому было уже пятьдесят три года, останется в живых дофин и что если будут продолжать господствовать иезуиты, то они погибли.

Напротив, уничтожив это общество, они не только приобрели бы расположение к себе народа, но и лишили бы будущего короля, сына или внука Людовика XV, одного из средств вредить им.

Философы были отъявленные враги иезуитов. Вольтер, хотя воспитанный иезуитом, д'Аламбер, Дидро и философ в короне – Фридрих, считавший нужным изгонять иезуитов из владений других королей, но никогда не изгонявший их из своих собственных, с давнего времени их преследовали.

Парламенты ненавидели их не менее, чем философы. Иезуиты, пользуясь своим влиянием, успевали всегда устранить от себя влияние парламента; они получали от королей, духовниками которых были, разрешение, чтоб дела их были судимы в Великом Совете, суде присяжных, в министерствах, но не в судилищах, подведомственных городскому начальству, что и было причиной ненависти к ним парламентов.

Народ, приписывавший этим монахам смерть Генриха IV, покушение на жизнь Людовика XV и отказ в погребении, огорчавший парижан в продолжение уже десяти лет, нимало не был расположен поддерживать иезуитов.

Приведению в исполнение плана изгнания иезуитов могли быть только два больших препятствия – одно со стороны Людовика XV, другое со стороны Римского двора, находившегося в полной власти иезуитов при папе Клименте XIII.

Что касается Людовика XV, то в нем ничего не было определенного ни за, ни против иезуитского ордена: инстинктивно он его боялся.

Ему начали напоминать, как вели себя в отношении к нему иезуиты во время его болезни в Меце. Людовик XV в это время был слаб до трусости, и он никогда не прощал иезуитам за эту свою трусость.