Людовик XV и его эпоха

Теперь оставалось только одно – выдать девицу де Нель замуж, ибо при тех обстоятельствах, которые ее окружали, девице де Нель неприлично было оставаться девушкой. Вследствие сего новой фаворитке стали приискивать жениха. Выбор пал на де Вентимиля, племянника Парижского архиепископа, который домогался кардинальского достоинства. Тансен был незадолго перед этим пожалован в кардинальское звание, хотя архиепископ имел на него столько же прав, сколько и он. Посватавшемуся к девице де Нель было обещано в приданое 200 000 ливров деньгами, место статс-дамы при дворе для его будущей жены, 6000 ливров годовой пенсии и особая квартира в Версале, отдельно от жены. Хотя в этой условной записи не было ничего сказано насчет пожалования дяди жениха в кардинальский сан, однако архиепископ не только согласился на этот брак, но даже сам лично священным обрядом привел его в исполнение… И вот госпожа де Вентимиль на высшей ступени своего счастья: она теперь безбоязненно, и нисколько не компрометируя себя, может оставаться фавориткой короля. Благорасположение к ней Людовика XV коснулось и всей ее родни: три сестры госпожи де Мальи и госпожи де Вентимиль (прежде девицы де Нель) – госпожи Лараге, де ла Турнель и Флавакур – представлены были ко двору. Госпожа де Вентимиль им покровительствует, и даже более, чем ее сестра де Мальи. Де Вентимиль на всех собраниях, на всех увеселительных вечерах, на всех обедах и ужинах – словом, она везде, где присутствует король. Дабы иметь еще больший успех, она продолжает действовать сообразно своим планам. Сестра ее де Мальи в том содействует ей. Она очаровывает собою короля, пленяет его ум и сердце и, как сама писала своей монастырской подруге, чувствует себя уже в силах бороться против кардинала и надеется скоро начать управлять Францией.

Между тем как все это происходило, случилось одно событие, которое некоторым образом показало каждому степень его власти.

Герцог ла Тремуйль, славившийся своей красотой, умирает от оспы. Он с удивительной твердостью духа перенес свое несчастье и, отданный под покровительство старого кардинала, брал от короля себе отставку со следующими словами, глядя прямо в лицо королю:

– Ваше величество, я более недостоин быть любимцем вашим!

Одно только было ставлено за ла Тремуйлем, а именно: должность камер-юнкера двора.

Ла Тремуйль был женат и очень любил свою жену. Муж и жена дали друг другу слово разлучиться на время, если кто-нибудь из них заболеет оспой, которой они тем более боялись, что оба были хороши собой. Жена захворала первая оспой, но так как она не знала, какая именно у нес болезнь, то не предостерегла своего мужа, который, несмотря на частые напоминания доктора, что болезнь эта прилипчива, хотел непременно оставаться при больной и ухаживать за ней. Герцогиня скоро выздоровела, зато герцог, зараженный оспой, слег в постель и вскоре умер.

Смерть ла Тремуйля облекла в траур всех парижских дам: его оплакивали как примерного, добродетельного мужа. Ла Тремуйль оставил после себя дочь и сына четырех лет.

Герцоги д'Омон, де Жевр и Мортмар, которые по своему званию камер-юнкеров двора были товарищами ла Тремуйля, стали просить о наследовании сыну должности его отца.

Между тем госпожи де Мальи и де Вентимиль ходатайствовали об определении в эту должность герцога Люксембургского, а кардинал Флери прочил ее для своего племянника. Дабы иметь в своем домогательстве более надежный успех, Флери употребил одно из тех средств, которые ему были свойственны. Он пришел к королю и сказал:

– Государь, все мои друзья и приятели советуют мне просить ваше величество об определении моего племянника в должность камер-юнкера, оставшуюся после смерти герцога ла Тремуйля вакантной. Но племянник мой уже так осыпан вашими милостями, что я, вместо того чтобы рекомендовать вам кого-нибудь из моей родни, как все это мне и советуют, хочу просить вас, государь, оставить эту должность за сыном покойного ла Тремуйля.

– И вы совершенно правы, господин кардинал, – отвечал Людовик XV. – Я сам было имел сначала в виду вашего племянника, но после рассудил, что подобная милость не столько будет ему полезна, сколько вредна, ибо он станет предметом всеобщей зависти и, следовательно, число врагов его увеличится.

Кардинал остолбенел, потому что никак не ожидал получить такой ответ.

Тогда он тотчас представил себе ту борьбу, которая неминуемо должна будет начаться: он имел против себя двух фавориток короля – не двух женщин, которых бы через ревность мог поссорить между собой, но двух родных сестер, которые, с тех пор как перестали одна другую ревновать, имели только один общий интерес: стараться каждой сохранить для себя своего обожателя – короля.