Людовик XV и его эпоха

Что касается де Мальи, то она, подобно герцогине ла Вальер, обратилась к посту и молитве, как женщина с разбитым, страждущим сердцем. В это время жил один известный проповедник, по имени Рено. Де Мальи, узнав место его жительства, отправилась к нему и стала просить напутствовать ее советами в жизни, но Рено отказал ей в этом под предлогом, что у него очень много дел. Тогда госпожа де Мальи обратилась со своей просьбой к архиепископу Вентимилю, которому объявила, что желает удалиться от света и дать обет строгой монашеской жизни. Прелат, похвалив ее за это желание, посоветовал ей не удаляться в монастырь, так как монастырь не есть убежище для всех страждущих и постигнутых каким-либо несчастьем в жизни, а жить вдали от света с кротостью и смирением.

Де Мальи послушалась совета умного наставника. Она тихо, безропотно удалилась от света – она, недавно еще блиставшая красотой и нарядами, облаченная в бархат, парчу и драгоценные каменья, а теперь скромная в своей одежде, строгая в своей жизни!

Однажды она пришла слушать проповедь отца Рено. В то время как знаменитый проповедник был уже на кафедре, а она, чтобы дойти до своего места, где ей хотелось стать, произвела некоторый шум, тогда как в церкви царила глубокая тишина, один из слушателей проповедника – человек, должно быть, довольно грубый и дерзкий – сказал громким голосом:

– Вот сколько шуму из-за девки!

– Милостивый государь, – с видом смирения отвечала де Мальи, – если вы эту особу знаете, то молитесь за нее.

Король, тронутый таким самоотвержением госпожи де Мальи, о которой сначала запрещал даже что-либо ему говорить, назначил ей 30 000 ливров пожизненной пенсии, подарил ей богатый отель на улице Св. Фомы у Лувра и приказал заплатить все ее долги – а долгов у госпожи де Мальи было много: более 700 000 ливров!

В то время как госпожа де Мальи с такой кротостью и смирением приносила Богу раскаяние в своих прежних прегрешениях, покровитель ее кардинал Флери, смотревший на нее как на женщину, неспособную на интриги, как на любовницу без честолюбивых видов, готовился освободить Людовика XV из-под своей опеки.

Эта опека, сначала встреченная всеми с радостью, с некоторого времени начала уже делаться тягостной для короля и для всей Франции. Кардинал, который взял в свои руки власть сначала с некоторой нерешительностью, как он по крайней мере сам говорил, окончил тем, что крепко за нее ухватился и жил в постоянном страхе лишиться ее. Немилость короля, оказанная Шовелену и ла Тремуйлю, уже достаточно доказывала эти опасения.

Кардинал Флери, забирая все более и более в свои руки королевскую власть, привык пользоваться и некоторыми особенными преимуществами, ей свойственными. По примеру королей он устроил у себя малый отход ко сну, что было чрезвычайно смешно и до крайности глупо. Каждый вечер придворные чины – конечно, невысоких степеней – ожидали у дверей часа, в который его высокопреосвященство изволит отходить ко сну. Кардинал входил в свой кабинет. Тогда двери растворялись, дабы все могли присутствовать при его ночном туалете. Таким образом, все видели, что кардинал надевал ночную рубашку, потом халат довольно скромной наружности, садился перед зеркалом и расчесывал свои седые волосы. Тогда, среди глубоко воцарявшейся тишины, всякий слышал из уст его рассказы о новостях дня, приправленные более или менее удачными остротами, которые его довольно ограниченный ум допускал себе иногда делать и на которые всегда раздавались громкие аплодисменты слушателей.

Людовик XV смотрел на все это равнодушно и терпеливо. Быть может, у него уже и была мысль сокрушить власть кардинала, но он ждал случая.

Королева, как припомнит читатель, также была в весьма худых отношениях с кардиналом, который заставлял ее иметь недостаток во всем и не оказывал ни малейшего уважения к ее требованиям. Однажды она пожелала определить одного офицера, пользовавшегося ее благоволением, в должность ротного командира одного из королевских полков и обратилась со своим ходатайством сперва к господину д'Анжервилье, бывшему тогда военным министром, который объявил, что об этом ей надобно просить кардинала Флери. Кардинал обошелся с королевой так грубо, что она, несмотря на свою всегдашнюю скромность и необидчивость, решила не скрывать на этот раз своего негодования и пожаловалась королю.

– Зачем вы не делаете так, как я? – отвечал своей супруге Людовик XV. – У этих людей я никогда ничего не прошу и просить не намерен.

Действительно, Людовик XV смотрел на себя как на какого-нибудь разжалованного, лишенного всех почестей принца крови. Он, при всей своей королевской власти, был бессилен, не имел никакого кредита при своем дворе и до такой степени иногда скучал, что не имеет ни занятий, ни работы, что однажды утром объявил о своем желании сделаться обойщиком. Герцог Жевр, находившийся в это время при короле, первым поддержал эту мысль Людовика. Он отправил тотчас в Париж курьера, который, возвратившись через два часа, привез разные материи, нитки, иголки и прочие принадлежности, нужные для обойщика.