Людовик XV и его эпоха

Будучи силой удержанной в своей комнате, принцесса Аделаида изобрела другое средство истребить англичан. В тот же вечер она предложила это средство в кругу придворных.

– Я приглашу, – сказала она, – одного за другим всех знатных англичан спать с собой. Они почтут это для себя большой честью. А когда они уснут, я убью всех их, одного за другим!

Средство, предложенное юной принцессой, как легко можно себе представить, было одобрено с большим смехом, только госпожа де Талльяр заметила принцессе Аделаиде, что умертвить таким образом всех этих господ было бы слишком бесчестно.

– Ну, так что же мне прикажете делать? – отвечала Аделаида. – Ведь папа запрещает дуэли.

Что касается принцессы Виктории, которая имела наклонности если не менее страстные, то по крайней мере более миролюбивые, то это была прекрасная особа с прелестной наружностью, смуглым цветом лица, с большими, выразительными глазами, похожая на короля, на дофина и на инфанту вместе. Король любил ее более, нежели других ее сестер.

Принцесса София, следовавшая за Викторией, была весьма бела лицом и в верхней части его совершенно похожа на короля.

Принцесса Луиза, последняя, была очень маленького роста, но она имела много приятного в своей наружности. Она была чрезвычайно живого, веселого характера, и никак нельзя было предполагать, чтобы она сделалась когда-нибудь монахиней.

Инфанта умерла в 1759 году, принцесса Анна – в 1752-м.

Принцессы Аделаида, Виктория и София остались в девицах. Этих трех принцесс король, отец их, в дружеских разговорах называл одну Локкол, другую – Шиффом, а третью – Грайлем, именами далеко не поэтическими.

Весь двор короля, дофина и королевы был подчинен самому убийственному этикету. Вот почему король так любил Шуази, а королева – Трианон.

Одним из самых важных правил этого этикета было – проба кушанья. В 1750 году было пять камергеров, служивших при каждом парадном обеде. Один из них стоял близ стола и приказывал в своем присутствии кухонному чиновнику пробовать кушанья. Эта проба простиралась на все: на воду, на вина, на жаркое, на соусы, хлеб и плоды.

Эти парадные обеды, как мы видим, совсем не были похожи на те нецеремонные обеды в Шуази, где готовые столы являлись из-под паркета и где прислуживали пажи малого конюшенного двора.

Другим правилом этикета, соблюдаемым так же строго, как и проба кушанья, было право входов. Вход через большую дверь предоставлялся одним дворянам. Те, которых называли простыми людьми, хотя бы то были Шевер или Вольтер, должны были входить через малую дверь.

Распределение должностей, бывшее причиной того, что всякий хотел делать только то, что строго предписывалось правилами его должности, бывало иногда поводом к большим беспорядкам.

Таким образом, однажды королева, прохаживаясь по своей парадной спальне, заметила пыль на постели и показала ее герцогине Люинь.

Герцогиня Люинь послала за камердинером-обойщиком королевы и приказала показать ему эту пыль камердинеру-обойщику короля.

Камердинер-обойщик короля сказал, что ему нет дела до этой пыли, потому что хотя камердинеры-обойщики короля действительно делают обыкновенную постель королевы, они не могут прикасаться к постели парадной, которая считается мебелью, когда королева на ней не почивает, а так как королева не ложилась спать на своей парадной постели, то эта пыль на совести чиновников мебельной кладовой.

В продолжение двух месяцев не могли найти, чьей обязанностью было смести эту пыль. Наконец, через два месяца, королева сама смела ее своим перьевым веером.

Скука преследовала бедную королеву даже в Трианоне, где она довольно часто обедала со своими статс-дамами и проводила вечера в дружеском кругу.

Однажды произошла крупная ссора между поставщицей фруктов и управляющим замком. Эта ссора прервала обеды королевы в замке и в течение двух лет препятствовала ей в нем ужинать. Поставщица фруктов заспорила с управляющим о том, что на ней лежала обязанность снабжать замок восковыми свечами; управляющий, со своей стороны, хотел сам иметь это право. А между тем королева, дабы не обидеть ни того ни другого, перестала ездить в Трианон или приезжала только днем, никогда не оставаясь в нем обедать или ужинать.

И можно ли было в то время представить себе что-либо скучнее жизни бедной королевы?! Обыкновенное ее общество составляли кардинал и герцогиня Люинь, президент Гено и отец Грифе. Тут не было этикета: все садились без позволения, и часто, так как разговор вообще бывал довольно скучен, половина общества спала, а другая глядела, как она спала.

Герцог Люинь был величайший соня и самый неразговорчивый из всего ее общества, поэтому в насмешку королева называла его Тентамором, то есть крикуном.

Король вел совсем другую жизнь. По мере того как он вступал в жизнь, развивались его чувственные склонности. Сперва мало проходило дней, в которые бы не играли в большую игру, так что либо король, либо противники проигрывали обыкновенно три-четыре тысячи луидоров за один вечер.