Людвиг II: Калейдоскоп отраженного света

Людвиг в буквальном смысле слова потерял голову. Он позволял своей фаворитке всё, а та беззастенчиво пользовалась этим. Надо признать, вкус у короля был отменный — Лола была необыкновенно красива. В 1847 году Людвиг заказал ее портрет для Галереи красавиц[24] в Нимфенбурге[25], благодаря чему мы можем оценить яркую испанскую внешность Лолы. Да и характером она была под стать Кармен. Любила ли она стареющего монарха? Вряд ли. Будучи законченной эгоисткой, Мотес просто по полной программе использовала подаренный ей судьбой шанс. Не боясь общественного мнения, монарх осыпал возлюбленную поистине королевскими дарами: драгоценности, собственный выезд, дворец, пожизненная (и немаленькая!) пенсия, наконец, титул графини фон Ландсфельд… Что еще нужно «скромной танцовщице»? Но, как в «Сказке о рыбаке и рыбке» (в авторстве хоть А. С. Пушкина, хоть братьев Гримм), «старуха» не могла остановиться на достигнутом. Лола начала вмешиваться в политику, требуя, чтобы кабинет министров являлся… в ее салон! Она вела себя настолько вызывающе, что терпение придворных кругов истощилось. Королю вполне могли простить наличие зарвавшейся фаворитки (а у кого их не было?), оскорбление ею общественного мнения (Лола не стеснялась бесконечных публичных скандалов, дискредитировавших в том числе и доброе имя короля) и даже растрату казны (тогда еще ни у кого не возникло «талантливой идеи» объявить короля сумасшедшим). Но с точки зрения баварцев, «ни танцовщица, ни кухарка не могут управлять государством»! История с фавориткой стала искрой, взорвавшей пороховую бочку народного недовольства. 11 февраля 1848 года толпа возмущенных горожан пошла на штурм дома Монтес. В последний момент Лолу успела спасти полиция, выведя через черный ход. Кстати, за два дня до этих событий король лично подписал указ о лишении Лолы баварского гражданства. Она спешно покинула Мюнхен и после долгих странствий по Европе осела в США. Можно сказать, что эта «первая февральская революция» повела за собой уже гораздо более серьезную «вторую мартовскую», в результате которой 20 марта 1848 года Людвиг I лишился престола, подписав отречение в пользу своего старшего сына Максимилиана.

Бывший король удалился от государственных дел, и без того заброшенных им в последние годы царствования. Он по-прежнему занимался меценатством, жил в свое удовольствие и радовался успехам любимого внука, наследного принца Людвига. Он пережил не только несчастную законную супругу, покинувшую земной мир в 1854 году, но и свою последнюю любовь, умершую в Нью-Йорке в 1861 году, а также сына Максимилиана, скоропостижно скончавшегося в 1864-м, и стал свидетелем триумфального восхождения на престол Людвига II.

Людвиг I умер 29 февраля 1868 года в Ницце; он даже предположить не мог, что своим образом жизни сделал столь много для приближения событий трагического 1886-го. Настолько много, что все усилия его сына, короля Максимилиана II Баварского, оградить наследника престола, будущего короля Людвига II, от пагубного влияния его деда оказались напрасными.

Максимилиан, родившийся 28 ноября 1811 года, воплощал собой тот тип «старого добряка-баварца», немного наивного, немного по-крестьянски грубоватого, который был так симпатичен его подданным. Неудивительно, что сразу по восшествии на престол он настолько быстро завоевал всеобщие симпатии, что были забыты и в целом прощены прегрешения его предшественника Людвига I. Вместе с тем Максимилиан, истинный Виттельсбах, тоже был неравнодушен к искусствам и наукам, занимался сочинительством; неудивительно, что он, как и его отец, пожелал видеть Мюнхен пресловутой «культурной столицей Европы». Страсть к архитектуре также не была чужда новому монарху.

Став королем, Максимилиан II в свою очередь окружил себя художниками, поэтами, архитекторами и учеными. По примеру отца он построил новый проспект Максимилианштрассе (Maximilianstraße), основал несколько научных обществ. В 1832–1837 годах на руинах старинной крепости Шванштайн Максимилиан построил замок Хоэншвангау[26].

Так что для Людвига II было вполне естественно продолжить традицию своего рода. Он был достойным внуком и сыном — искусство целиком захватило и его.