Люфт. Талая вода

В воздухе медленно витали падающие листья. Их почерневшие от влаги прожилки обмякли. Ани встревоженно оглядывалась. Шаги. В конце парка виднелись тени, отбрасываемые фонарем в желтом свете. Несколько секунд. Рефлекс.

Тонкий, почти невидимый среди густой листвы силуэт упал на рыхлую землю. Воздух пронзил громкий залп, эхом разлетевшийся по парку. Их не заметили. Пока не заметили. В этот раз погиб кто-то другой. Кто-то…

Аннетт что есть силы зажмурилась, вдыхая запах земли и мокрых листьев. В висках пульсировала кровь, все мышцы напряглись в ожидании повторных выстрелов. Ее руки тряслись. Казалось, что стоило давным-давно привыкнуть, но жизнь, таящаяся в продрогшем теле, заставляла ощущать непреодолимое волнение.

– Не поднимай голову, тише, они же нас увидят, не плачь… Том, прошу тебя, не плачь…

Ани говорила, почти задыхаясь. Ей с трудом удавалось успокоить светловолосого малыша. Пухленький брат смотрел на сестру большими синими глазами. Он хотел домой, хотел вернуться в теплую постель, из которой посреди ночи его вытянула Ани. Он не понимал, что их дома больше нет. На широком раскрасневшемся лице появились первые слезы, но Том добела сжал губы.

– Все хорошо, все правильно, ты молодец… А теперь поднимайся, нам нужно добраться до Дэрнсов. Ты же помнишь свою тетю? Они нам помогут.

Помогут… Ани не знала, так ли это, не знала, живы ли они. Ее озябшие руки уже не чувствовали тепла, не ощущали колючих прикосновений шерстяного пальто. Темно-сиреневое платье испачкалось в грязи, а наспех натянутый отцовский свитер пропитался влагой. Его коричневые нити стали черными и такими же холодными, как последние часы, проведенные на улице.

Мгновение – лишь единица времени, которую порой невозможно измерить. Аннетт казалось, что секунды, проведенные на земле, длились вечность. И сейчас, когда она, спотыкаясь, бежала через парк, время будто ускорилось, не оставляя лишней секунды для вдоха. Том еле поспевал. Еще квартал, один квартал.

Они добрались. Несмотря на теплый прием, что-то в душе тревожно барахлило. Предчувствие не обмануло: угольная серость полностью окутала горизонт, поглотила последний лучик надежды, после чего ночное небо вспыхнуло пламенем.

Грозовое небо разрывалось. Его клубы наполнялись пороховым дымом, пылью, поднимаемой бомбами. Последний залп уходящей авиации.

Город превращался в разрушенный лабиринт, окропленный кровью, заваленный телами, усыпанный кирпичом и камнем. Невысохшие багровые пятна впитали в себя уголь сгоревших тел. Взрыв.