Люфт. Талая вода

Он вошел в гараж, плотно закрыл дверь, подперев ее небольшой железной тумбой. Ани дремала. Роберт не стал ее будить. Сон – единственное время, когда постоянная тревога раскрывает свои тиски. Пусть отдохнет. В углу нашелся топор. Теперь разжечь костер будет легче.

Вода в бидоне кипела. Пузыри бурлили, издавая тихий рокот. Роберт насыпал в него немного чайных лепестков и снял с огня. В гараже стало тепло, но он по-прежнему согревал руки. На будущее. Зеленые глаза смотрели отчужденно. Мысленно Роберт был далеко от этого места. Ани молча наблюдала, как в его зрачках отражались маленькие язычки пламени. Как они тонули в необъятном спокойствии и скорби. Он смотрел слишком осмысленно, слишком глубоко.

– Спасибо. За помощь.

Слова прозвучали прерывисто, хрипло и неожиданно. Роберт вздрогнул и с волнением взглянул на Ани. Затем нахмурил густые брови и прищурился. Строгие черты прибавляли ему возраста.

– Не благодари, за такое не говорят спасибо. – Роберт зачерпнул походной кружкой едва окрасившуюся в желтый цвет воду. – Пей, иначе заболеешь совсем.

Ани выбралась из машины и взяла в руки горячую кружку. Пальцы приятно обожгло, отчего она еще крепче прижала их к металлу. Она почти согрелась, но дрожь не собиралась отступать.

– Бери пирог, хорошей еды я давно не видел, кто знает, увидим ли еще.

Аннетт отломила небольшой кусок. Есть хотелось, но волнение перебивало аппетит. С трудом пережевывая сладкое тесто, Ани старалась не думать. Слишком много событий, слишком много переживаний.

Вечер прошел в молчании. Небольшой костер погас, и они, забравшись на сиденья в машине, легли спать. Ани снился брат. Его лицо, залитое слезами, большие синие глаза и тонкие губы, сжатые добела.

– Ани, – Роберт чуть настойчивее тряс ее за плечо, взволнованно наблюдая за ее побледневшим лицом. – Просыпайся…

Его лицо закрывала тень, но даже это не скрывало волнения. Он переживал. И, конечно, злился: не мог ни на что повлиять, не мог помочь.

Куда больше его волновало ее состояние: небольшая температура, слегка покрасневшие глаза, словно она вновь плакала перед сном. Надеялся, что обойдется без простуды. Не хотел, чтобы небольшой отпуск она провела в постели, глотая неприятный сироп. Главное, чтобы эти детали ничего не значили, чтобы ему просто казалось. Появилась непривычная злость на самого себя. Не стоит переходит границу, если не уверен, что будет завтра. Но разве такое время когда-то наступает?

За окном только-только начало светлеть. Тихо, спокойно. Ни души. Пустоту не нарушало ничего, кроме сбитого и встревоженного дыхания Аннетт. Она не сразу поняла, что все в прошлом, ничего больше нет. Единственным неизменным фактом были теплые руки Роберта, которые прижимали ее к себе и согревали спокойствием.

– Не переживай, ты просто устала. На тумбочке мятный чай. Станет легче.

Он улыбался, перебирая ее волосы.

– Коул и Молли уехали. Пекарня закрыта. Теперь тебе придется отдыхать.

– Спасибо.

Ани не решалась открыть глаза. Ей нужно было это тепло, эта ненавязчивая забота. Так легче.

– Не благодари, ладно? Позавтракаешь – и можешь снова лечь, я не буду тебя тревожить.

Роберт мягко коснулся пересохшими губами ее виска, после чего отстранился. Пару секунд задумчиво заглядывал в ее сонные карие глаза, улыбнулся. А затем снова стал прежним, закрытым. Словно всего этого не было.