Люфт. Талая вода

Арочный подвал, в котором находились кухня, кладовая и небольшая ниша для свежего хлеба, наполнился влажным дымом. Совсем недавно Коул поставил плотные двери, закрывающие склад от этих испарений. Так мука и сыпучие ингредиенты хранились дольше – зимой это особенно важно, ведь небольшой «Фиат» едва ли мог проехать по глубоким сугробам Тальвиля.

Несколько деревянных подставок были уставлены квадратными буханками и небольшими круглыми пирогами. Черный хлеб был украшен тимьяном. Пряный стойкий аромат пробивался сквозь все запахи. Роберт периодически закрывал нос рукавом, прикручивая полку к стеллажу, – он не любил запах тимьяна. Ловкие мускулистые руки легко справлялись с креплением. Роберт тряхнул головой, и густые русые волосы спутались еще сильнее, подчеркивая легкую небрежность его образа. Мятая повседневная рубашка без воротника… Тонкие музыкальные пальцы давно покрылись мозолями, но Роберту было все равно. Он давно ни на что не обращал внимания, стараясь сосредоточиться на работе.

– Молли, Молли! Мне нужна твоя помощь, не знаю, как правильно разложить хлеб на полки в магазине… Прошлый раз ты просила его предварительно упаковать, кажется.

По лестнице спустилась Аннетт. Сегодня она помогала наверху: раскладывала товар, нарезала бумагу и нити для упаковки.

– Я загляну чуть позже, подожди немного.

Ани кивнула. Темные локоны рассыпались по плечам, просторная, почти мальчишеская одежда свободно висела на ней, скрывая хрупкую фигуру. Несколько секунд она смотрела на Роберта, который никак не отреагировал на ее присутствие, тяжело вздохнула и под сочувствующим взглядом Молли направилась обратно.

Ненадолго застыв, она переждала томительные пару секунд, пока сердце взволнованно билось, а пульс буквально стучал в висках, робко обернулась, незаметно наблюдая за тем, как Роберт выругался, сломав какую-то деталь. Нервная волна прошлась по коже, но Аннетт не отважилась закрыть глаза. Ее окутали теплые воспоминания и слегка терпкий древесный аромат. Голова закружилась, ладони стали влажными от волнения… Сердце пропустило удар, Аннетт сделала глубокий вдох и поспешила наверх – ее ждала недоделанная работа.

* * *

Наконец-то тяжелая корзина стала пустой. Аннетт отнесла последний заказ и теперь торопилась домой. Серое пальто начинало промокать под сильным снегом. Едва волоча ноги от усталости, она неожиданно наткнулась на офицера. В ужасе отшатнувшись, Ани опустила голову, шепча извинения.

– Ваше имя? – Грубый голос заставил невольно поежиться.

– Аннетт, Ани Батлер, – она буквально выронила слова, стараясь не показать своего волнения.

– Что вы делаете на темной пустынной улице, да еще и ночью… одна? – Военный лукаво улыбнулся, сложив руки на груди.

– Я работаю в пекарне мистера Лоуренца, разносила заказы. – Сейчас Ани отдала бы все, чтобы стереть с этого напыщенного и сытого лица ехидную ухмылку.

– И большая выручка? – Офицер облизал губы.

– Не знаю, мое дело – разнести хлеб.

– Странно-странно. – Мужчина сделал шаг вперед, наслаждаясь тем, как Аннетт испуганно отступила назад. – Я бы на вашем месте не шастал по городу в ночную пору. Мало ли, примут не за доставку хлеба, а за кое-что запрещенное.

Сзади послышались чьи-то скрипящие на снегу шаги. Ани закрыла глаза, в надежде, что Роб разнес свои заказы и пришел на место встречи.

– Не делайте выводы, основанные лишь на ваших догадках или желаниях.

Мягкий, но уверенный голос прозвучал словно последняя надежда, осветившая темную от холода и переживаний ночь.

– Я бы на вашем месте не разбрасывался словами. Вы не патрульный – простой прохожий. – Роберт строго и холодно взглянул на офицера.

– Вижу, много знаешь, а оставил девушку одну, понимая, что происходит в городе. Неосмотрительно. – Мужчина напрягся. – Как знать, окончание войны еще ничего не значит. Это только затишье. Как говорится, перед бурей.

– Мы не переходили на «ты». Ани, пойдем. – Он небрежно взял ее под руку, показывая, что разговор окончен.

– То, что я не патрульный, не значит, что не имею полномочий. – Офицер смерил Роберта презрительным взглядом, проводя рукой по волосам. – Ты небось даже не служил.

– Я латал таких, как вы, напыщенных самодуров. – Он остановился, сжав губы. – Хорошего вечера.

Мужчина побледнел и сделал шаг назад, пропуская их. Он еще несколько минут наблюдал, как две фигуры скрывались за белой пеленой. Его брови были нахмурены, уставший и опечаленный взгляд понемногу угасал. Жалел? Как знать…

– Неприятности следуют за тобой по пятам, – Роберт говорил сдержанно, но по-прежнему зло.

– Извини, – голос охрип и сел.

Наступила тишина, которую нарушал скрип снега и воющий ветер. Узкие одноэтажные дома, стоящие на расстоянии друг от друга, напоминали Ани о ее родном городке. Нордлесс остался в ее сердце черной, бесконечной дырой отчаяния.