Льюис Кэрролл

В своих рассказах о работе с Кэрроллом Фёрнесс нередко дает волю воображению. Впрочем, справедливости ради надо отметить, что он не только подсмеивается над писателем, но не жалеет и себя. В карикатуре, сопровождающей этот эпизод, он нарисовал себя усатым толстяком-коротышкой с основательным брюшком, заслоняющим своим пухлым телом дверь в мастерскую от стоящего в растерянности худощавого озадаченного дона. Мягкое, чудаковатое, слегка смущенное лицо Кэрролла легко узнаваемо — таким же Фёрнесс изобразил его и в знаменитом шарже, где писатель стоит с книжкой в руках. Нам известны семь карикатур Кэрролла, выполненных Фёрнессом, весьма мягких: он представлен добродушным чудаком, погруженным в свои мысли. Некоторые из этих дружеских шаржей были воспроизведены в автографических изданиях художника, другие уже в наше время были найдены в его записных книжках и альбомах. У нас эти рисунки подчас принимают за реалистические портреты.

Фёрнесс прекрасно понимал, с кем он имеет дело. Ему принадлежит формула, описывающая Кэрролла: «остроумец, джентльмен, зануда и гений».

Самому Кэрроллу в целом нравились рисунки Фёрнесса, хотя работа с художником проходила обычно достаточно напряженно: в своем стремлении к совершенству он не пропускал ни одной иллюстрации, если что-то в ней вызывало хоть малейшее сомнение. Он писал художнику подробные письма по поводу присылаемых рисунков:

«Что касается Сильвии, то я в восторге от Вашей идеи одеть ее в белое; это полностью совпадает с моим представлением о ней; я хочу, чтобы она была неким воплощением Чистоты. В обществе, по-моему, она должна появляться вся в белом — в белом платье („облегающем“, конечно, я ненавижу кринолины). А в сказочных сиенах платье можно сделать прозрачным.

Как Вы думаете, можем мы бросить такой вызов миссис Гранди?[152] Думаю, она вполне удовлетворится тем, что героиня одета, и не станет придираться к материалу — шелк это, муслин или даже кисея. И еще: не надо Сильвии никаких каблуков, умоляю! Они вызывают у меня отвращение».

Шарж Гарри Фёрнесса

В работе над иллюстрациями к книге Кэрролла Фёрнессу, в отличие от Тенниела, в целом всё же не удалось задавить в себе карикатуриста. Несмотря на всю бравурность тона, он не был идеальным иллюстратором. Справедливости ради отметим, что отрицательные персонажи у него весьма выразительны, хотя зачастую и слишком карикатурны. Когда нужно было создать шарж, Фёрнесс легко справлялся с задачей. Неплохо выходили у него и всяческие нонсенсы и гротески — скажем, крокодил, ползущий по собственному хвосту. Однако положительные персонажи ему решительно не давались: взрослые герои пресны, а дети, Сильвия и Бруно, на удивление неуклюжи — художник никак не справлялся с пропорциями. Впрочем, как ни странно, публика встретила иллюстрации Фёрнесса весьма одобрительно. Очевидно, они были созвучны тому времени, и то, что заметно глазу нашего современника, в те годы не виделось вовсе или не принималось во внимание.

Наконец первый том «Сильвии и Бруно» был закончен, и в декабре 1889 года Макмиллан выпустил его в свет. В предисловии Кэрролл так представляет замысел новой книги:

«В „Сильвии и Бруно“ я стремился — не берусь судить, насколько удачно — проложить еще одну тропу. Хорошо это или плохо, но это лучшее, что было в моих силах. Эта книга написана не ради денег, не для славы, а только из желания предложить детям, которых я любил, некоторые размышления, которые окажутся нелишними в часы невинных развлечений, составляющих суть Детства; а также в надежде предоставить им, да и другим тоже, некоторые мысли, которые, смею надеяться, не совсем гармонируют с размеренными ритмами Жизни».