Льюис Кэрролл

Как христианин и священнослужитель Кэрролл помогал христианским благотворительным обществам: «Дому для нуждающихся», принимавшему «добропорядочных» людей, на долю которых выпали трудные времена; «Обществу помощи нуждающимся», поддерживавшему всех, вне зависимости от веры и расы. Он никогда не держал домашних животных, однако не выносил жестокости по отношению к животным и был одним из первых противников вивисекции. Он регулярно переводил средства «Временному убежищу для собак». От него получала помощь «Столичная ассоциация питьевых фонтанов и кормушек для домашнего скота», которая строила фонтаны для людей и кормушки для животных, а также несколько больниц, большинству которых в отсутствие государственной поддержки приходилось полагаться лишь на благотворительность.

Дженни Вулф обращает внимание на то, что Кэрролл, так широко и щедро помогая благотворительным обществам, родным, друзьям, коллегам и совсем посторонним людям, совершенно не думал о себе. В молодости, вскоре после того, как он занял пост преподавателя в Крайст Чёрч, отец советовал ему застраховать жизнь, но он не внял этому совету ни тогда, ни впоследствии. Он жил очень скромно. Этот человек, который, будучи куратором клуба колледжа, педантично считал каждый пенни, в то же время совершенно не заботился о собственных расходах. Порывистость и импульсивность, подчас прорывавшиеся в его молодые годы, пышно расцветали, когда дело касалось других людей. Его доброту отмечали все, кто его знал.

Парадоксальным образом после смерти Кэрролла его родные оказались в затруднительном положении. Вынужденные по требованию колледжа освободить в кратчайший срок его комнаты, они наспех сортировали его бумаги, предавая огню всё, что казалось им неважным: рукописи, письма, бумаги… Кое-что из его бумаг родные оставили себе, многое отложили для весеннего аукциона в Оксфорде. На аукцион, состоявшийся 10–11 мая, были выставлены мебель и огромная библиотека Кэрролла, его рисунки и портреты его знакомых, картины и этюды его друзей-художников, его фотографии, фотоальбомы и фотопринадлежности, его никтограф,[164] коллекция технических приспособлений и новинок, игры и многое другое. Всё это ушло за бесценок и рассеялось.

Родных Кэрролла часто упрекают в этой связи, пишет Вулф, однако положение действительно было нелегким. Кэрролл жил в основном на доходы от своих книг, приличные, но не слишком большие. Как указывалось выше, ежегодные проценты за проданные экземпляры поступали на его счет в Старом Оксфордском банке в феврале, а то и в марте. 14 января, когда Кэрролл скончался, отчисления за книги еще не пришли, и рассчитывать на скорое их получение не приходилось. «Можно только надеяться, — пишет Дженни Вулф, — что его родные так же не обратили внимания на упреки, как это сделал бы их брат».

Впоследствии кэрролловские рукописи, книги, бумаги, письма, фотографии, игры и всё прочее стали разыскивать и собирать — с огромным трудом и затратами. Эти поиски продолжаются по сей день и нередко приводят к удивительным находкам.

Приложение

А. Борисенко, Н. Демурова Льюис Кэрролл: мифы и метаморфозы [165]

Ему казалось — юный Клерк
По улице идет.
Он присмотрелся — это был
Не Клерк, а Бегемот.
Сказал он: «Звать его на чай —
Не маленький расход».

Льюис Кэрролл. Песня Безумного Садовника[166]

В жизни Пушкина еще так много неисследованного… Кое-что изменилось с прошлого года…

Сергей Довлатов. Заповедник

Наше время, не опасаясь преувеличений, можно назвать временем мифов, их бурного роста и широчайшего распространения. Можно было задаться вопросом о том, как и почему это происходит. Как соотносятся в мифе вымысел и факт? Что активизирует от века данную людям способность к мифотворчеству? Потребность ли заполнить образовавшуюся по тем или иным причинам пустоту в их жизни? Усилия ли массмедиа, культивирующих интерес к «знаменитостям» с особым упором на интимные, а зачастую и просто грязные, подробности? Вглядываясь в знакомые черты, мы видим, как они меняются, послушные веяниям времени: сквозь глянец парадного портрета вдруг проступает карикатура, а то и совсем иная физиономия. Изображение колеблется, лицо ускользает.

Взять хотя бы Льюиса Кэрролла, математика и богослова, автора двух сказок — «Приключения Алисы в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье», принесших ему мировую славу.