«Люксембург» и другие русские истории

Магазины, кафе, гостиницы, дома отдыха – ими владеют местные предприниматели, люди своеобразного обаяния. Они привыкли, что лучше действовать в обход государства, и презирают тех, кто благодаря погонам или друзьям в погонах бабки срубил, – таким, говорят они, только бы все надкусить. В их среде много уголовной терминологии (разборки, общак, беспредел), но людей этих можно просить о помощи, не стесняясь, – бывает, отказывают, но рука у них легкая, безо всяких там «к сожалению, вы не вписываетесь в нашу программу». Без одного из предпринимателей, дающего тайно, больнице бы трудно пришлось. В свое время он сильно был удивлен, что его девяностодвухлетнюю бабушку никто не спросил, чего она в ее возрасте хочет: понятное дело, того же, что все, – подольше пожить и чувствовать себя хорошо, – полечили ее, помогли. Она теперь уже умерла, а внук всё дает.

Вещами, практически важными (коммунальные службы, школы, пенсионный фонд, казначейство, ЗАГС), заведуют, как положено, женщины средних лет – на них худо-бедно и держится повседневная жизнь города, его быт. Они не против выпить в компании и попеть («Споемте, девочки?»), и намного приятнее этих, с барсетками, иногда они кажутся совершенно понятными, даже своими, иногда нет. Вот пример: в поликлинике работал высокий, печальный врач-терапевт, очень посредственный, – обнаружилось, что теперь он сидит за кассой в одной из московских аптек. На новогоднем банкете, между закуской и танцами, обсуждаются овощи, которыми торговал терапевт. Теткам его профессиональная деградация не представляется чем-то трагическим, им жалко, что он уехал из города: перед тем как попасть за кассу, терапевт продавал хорошие овощи.

Рынок в городе N. – по субботам, для обывателей это главное городское событие. Здесь можно услышать всякое:

– Не дал Бог здоровья нашему патриарху. – Отзыв на кончину Алексия.

Ответный вздох:

– И жизни тоже не дал.

Другая парочка покупательниц:

– Ты зачем ее, – вероятно, свекровь или мать, – кормишь-то так? Смотри, она у тебя до́ ста лет доживет.

Третья:

– А у моего и печени не осталось. Доктора сказали: держится только за счет желудка и поджелудочной.

Громких убийств не было много лет – с тех пор как упразднены казино. Запрет игорного бизнеса и сокращение обязательной службы в армии – вот и все, кажется, что можно вменить в заслугу нынешней власти. Впрочем, за давностью нетрудно что-нибудь упустить: скажем, Ельцин сделал себе шунтирование, и число операций по всей стране сразу выросло в десять раз – кто теперь помнит об этом его достижении?

Из преступлений, которые были у всех на слуху, – ограбление банка, вооруженное (отключили электричество в городе, угнали и бросили «Жигули»), еще – галереи, слегка связали охранника и директора (объяснили: учения идут), унесли Поленова и Айвазовского, в обоих случаях злоумышленников не нашли. И еще – избиение проживающих в доме отдыха, за медицинской помощью обратились сразу тринадцать из них: били ночью, бейсбольными битами – по заказу директора самого дома отдыха из-за одной неудачной остроты. История эта получила огласку на всю страну как нечто в гостиничном деле новое.

Обращаться в полицию приходилось однажды – в восьмом году: кто-то ходил по домам, листовки раскладывал в ящики – про то, что врачи работают на ЦРУ, понятия «иностранный агент» еще не было. Писали так: «Пришлые иноплеменные экстремисты откармливают бомжей для трансплантации их на органы», – готовили почву для нового «дела врачей». Тогда никого не нашли, а потом – утихомирилось все, улеглось. Очень по-русски – не разрешилось, но минуло: чего уж теперь? – дело прошлое. По крайней мере сама полиция города N. не воспринимается как опасность. Отношения с ней свойские: тоже бюджетники, и у всех – дети, жены, родители, всем время от времени требуются врачи.

Вот история – свежая, но московская. Подъезжает «скорая», в комнату к дежурному врывается медсестра: «Гаишника привезли!» Радостное оживление: у гаишника – инфаркт миокарда. Тут же жена его, причитает: «Он у меня кабинетный», – мол, не лишайте жизни, помилосердствуйте. – Такое в городе N. никому бы в голову не пришло.

* * *

Из христианских конфессий представлены: пятидесятники (наверху, на Кургане, есть церковь), адвентисты седьмого дня (через реку их школа, университет, институт перевода Библии) – держатся они скромно, и православные – их, естественно, большинство.

Немолодой приезжий пижон не в восторге от города. Вздыхает:

– Очень у вас все какое-то серое, неказистое. Да и в Москве, – говорит, – тоже нехорошо.

А где хорошо? – На Афоне. Ведь кроме спасения души… На деле ему еще надо много всего, причем быстро, бесплатно и качественно, для этого он и явился в больницу города N.

Религиозность старенькой Ольги Михайловны, у нее сердечная недостаточность, непосредственней, веселей:

– По убеждениям я коммунистка, даже взносы плачу. Но, знаете, я суеверная. Мне кажется, что не только ваши таблеточки помогают мне, но мне и Бог помогает.

Еще одна православная, завскладом канцелярских товаров: