Люмпен

Наша Служба разорилась ровно на одно такое устройство, для генерала, и еще одно, по слухам, ушло технарям, которые разобрали его на молекулы для каких-то своих целей. Изверги! Я бы такую вещь только в руках носил, не доверяя карманам, и каждую пылинку сдувал с экрана.

— Рома, — предельно вежливо позвал я коллегу, не зная, как правильно вести себя после недавней нашей стычки. — Ты сейчас занят?

— Очень, — отозвался Сечкин, не меняя положения тела. — Ловлю дзен и чувствую, как постепенно флюиды оперативных премудростей проникают в мое тело.

— Я вообще-то серьезно, — повысил тон я, вспоминая, что этот богатенький наглец вообще-то убийца и новичок в нашем отделе. — И, судя по твоей позе, незаметно, чтобы ты был занят делом.

— Что еще тебе не нравится? — тем же тоном ответил Сечкин, но ноги со стола всё-таки скинул. — Побежишь теперь жаловаться на нерадивого лейтенанта старшим товарищам?

— Даже не собирался, — наверное, излишне горячо возразил я. — Но мне интересно, что именно ты хотел рассказать про материалы моего расследования?

— Да что ты! — самодовольно воскликнул этот индюк, наконец, поднимая на меня глаза от наладонника. — А я уж было подумал, что ты так никогда и не спросишь! Вы же тут все профессионалы, сотрудники элитного подразделения!

— Я такого не говорил, — заметил я, не слишком рассчитывая, что буду услышан.

— Мне спасибо тебе за это сказать?! — чуть ли не подпрыгнул на стуле Сечкин. Только сейчас я понял, что всё его спокойствие было напускным и на самом деле его трясет от злобы. — Не успел я в кабинете появиться, как все тут же встали в позу обиженных невинностей. Ах, посмотрите! Кого судьба-злодейка послала нам в коллеги! Не «пончики», а девочки из интерната! Кто мне пять минут назад лекцию читал о правилах поведения? Не ты ли?

— Слушай, а ты что, ожидал чего-то другого? — я почувствовал, как моё лицо начинает гореть от возмущения. Вообще-то, это дурной признак. Так-то я тихий и терпеливый, но иногда у меня может упасть планка, как называл это преподаватель «рукопашки» в институте. Сейчас со мной происходило что-то из этой серии…

— Ты убил шесть человек! Ты признался в этом! — я понял, что практически ору на собеседника. — Ты дебил или действительно не понимаешь, что сделал? Читай по губам! Ты! Убил! Шесть! Человек! Ты даже не раскаялся в этом! Ты сидел на допросе и улыбался, как будто ничего не произошло и всё само собой разумеется! И что после этого? Твой папа позвонил нашему генералу и устроил тебя к нам в отдел! Зачем тебе это нужно? Смеяться над нами, что ты весь такой замечательный, и у нас руки коротки тебя достать? Копаться в чужих документах? Сидеть ноги на стол и плевать в потолок! Ты никто без папы, пустое место! С чего ты взял, что кто-то будет относиться к тебе иначе?

В этот момент в моей голове мелькнула мысль, что сейчас Сечкин меня убьет! Не знаю, какие именно слова задели его за живое, но в я увидел, что в его глазах зажегся огонь лютой ненависти! Его кулаки сжались, а воздух вокруг меня как будто бы стал плотнее! Но меня несло, и я не собирался останавливаться!

Я кричал и в этом яростном крике выплескивал все сложности и обиды, которые мне пришлось пережить на пути к месту в этом подразделении, все комплексы, которыми богато наградило меня детство в глухом поселке и беспросветная жизнь родителей от зарплаты до зарплаты, все те придирки, которые постоянно получал от старших коллег и начальника отдела!

И если бы Сечкин сейчас сделал хоть движение в мою сторону, то я не знаю, что бы произошло!

— Молчать! — рык Веденеева подействовал на меня, как ушат холодной воды. Начальник отдела, набычившись, стоял на пороге кабинета и напоминал дикого кабана, изготовившегося к броску. — Что за крики? Дурь девать некуда? Что вообще здесь происходит?

— Разговариваем, товарищ майор, — хмуро процедил Сечкин, не сводя с меня ненавидящего взгляда. — Немного не совладали с эмоциями.

— Чтооо? — задохнулся от ярости Веденеев. — А ну смирно! Я вам покажу эмоции! Ты что, Сечкин, рассчитываешь, что твой папа будет постоянно прикрывать твои художества? Неприкасаемым себя возомнил?

— Никак нет, — хмуро ответил Роман, переводя, наконец, взгляд на майора. — И мой отец никому не звонил.

— Это неважно, — совершенно нелогично на мой взгляд, отреагировал на реплику Сечкина Веденеев. — Калмыков, у тебя что, работы нет? Расследование завершил? Или ты себя матерым волком вообразил? Решил на новичке командный голос потренировать?

— Никак нет, — глухо ответил я, пытаясь унять дрожь в коленях. Выплеснувшийся адреналин настойчиво искал выход из организма, поэтому чувствовал я себя сейчас не очень комфортно.

— А что тогда? — уже тише спросил у меня начальник. — Рассказывал новому коллеге, как вкусно кормят в столовой? Так до обеда еще далеко, его заработать надо!