Люс-А-Гард

— А кто это такой? — немедленно спросила мудрая Зульфия.

— Доктор Вульф?! — изумилась Илона и вдруг расхохоталась. — Да, действительно, доктор Вульф — это не для широкой прессы!

— Зачем же вы к нему едете? — резонно спросила Люс.

— Не к нему, в его клинику. О клинике писать не принято, а о некоторых пациентах — вполне! Так вот, девочки, я еду брать интервью — угадайте, у кого!

Обе А— Гард дружно помотали головами.

— У Марианны Ольдерогге!

— Где-то я слышала это имя… — пробормотала Люс.

— Слышала это имя! — возмутилась Илона. — Ничего себе! Дожили! Что ты вообще слышишь, кроме кличек своих лошадей?

— Это та… флейта? Нет, скрипка… — вмешалась Зульфия.

— Это Серебряная Свирель!

Тут и Люс увидела внутренним взором кусочек видеорепортажа со всемирного конкурса вокалистов. Они с Зульфией смотрели финал, потому что ведущей была их общая подружка, известная артистка. И действительно — та называла и имя «Марианна Ольдерогге», и почетное то ли звание, то ли прозвище — «Серебряная Свирель».

— Она перед тем, как участвовать в шестом всемирном, решила пройти у Вульфа курс лечения. И никто не знает, справился Вульф или не справился.

— А если не справился?

— Значит, она опять не выйдет на сцену.

— А в чем проблема? — спросила Люс.

— Ах, да, вы же ничего, кроме своих шпаг, не знаете… Скажи, Люс, ты когда-нибудь в жизни видела Серебряную Свирель? Ну, по видео, в журнале, на улице, в театре?…

— Никогда, — твердо сказала Люс. — Слышала только записи. Но голос потрясающий. Говорят, голос такого диапазона рождается раз в столетие.

Никаких записей, она, понятное дело, не слышала, а честно повторила то, что рассказала ей тогда подружка-артистка.

— А ты, Зульфия?

— Тоже — никогда. Хотя интересно было бы увидеть Серебряную Свирель на оперной сцене. Я слышала, как она пела сцену в саду из «Фауста», только не помню, с кем…

Люс могла держать пари — про сцену в саду Зульфия слышала от той же подруги. Просто у обеих А-Гард была одинаково цепкая память на фамилии и всякие названия.

— Боюсь, что на сцене ты ее не увидишь никогда… — загадочно намекнула Илона.

И тут у Люс включилась зрительная память!

— Постойте! — воскликнула она. — Да я же ее видела! Ну точно! Помнишь, Зульфия-джан? По видео! Она тогда пела, стоя в темном углу сцены, да еще за тюлем, по которому пускали всякие световые эффекты! Потом еще говорили, что она недавно перенесла пластическую операцию, шрамы еще не зашлифованы, а на грим у нее аллергия.

— Все гораздо проще, — объяснила Илона. — Марианна Ольдерогге, она же — Серебряная Свирель, никогда не выйдет на сцену, хотя все оперные театры мира мечтают об этом и предлагают ей невероятные гонорары. Если бы вы ее видели — вы бы онемели. Она весит по меньшей мере центнер.

Зульфия и Люс переглянулись.

— Но ведь в наше время от этого можно быстро избавиться, разве нет? — кое-как спросила Зульфия, потому что пауза уж очень затянулась.

— Недавно она совершила очередную попытку. И как раз в этой клинике. Свирель потеряла примерно двадцать кило, страшно обрадовалась, но голос стал катастрофически портиться. Оказывается, этот самый жир служил каким-то там резонатором вот тут… — Илона показала себе на грудь. — Тогда Свирель набрала опять свой центнер — и голос вернулся. Представляете? Она все свои гонорары тратит на лечение, между прочим. И вот в лаборатории доктора Вульфа разработали ей какую-то особую методику обследования. То ли вчера, то ли сегодня должен быть окончательный результат. То есть — есть у нее шанс и похудеть, и голос сохранить, или медицина действительно бессильна. Так что я мчусь брать у них у всех интервью!

Илона посмотрела на часы.

— Вульф обещал принять меня через десять минут. Это будет интервью века! Бюллетень всемирного конкурса — там уже вышли два номера, и в каждом у меня интервью! — заплатит столько, сколько я пожелаю, даже если это будет что-то вовсе астрономическое!

— Это они обещают или действительно заплатят? — уточнила Люс.

— Заплатят. Потому что никто больше не знает, где сейчас Свирель, а мне сказал сам Вульф… да и попробовал бы не сказать!

Илона заявила об этом так, что сразу стало ясно — Вульф играл-таки некоторую роль в ее бурной молодости.

Тут мимо них пролетела на хорошей скорости длинная серебристая машина и красиво вписалась в поворот.

— Да это же Вульф! — воскликнула Илона. — Ну, девчонки, я понеслась!

И она захлопнула дверь автомобиля.

Люс и Зульфия проследили, как и машина Илоны вписалась в тот же поворот — туда, где кленовая аллея длиной километра этак два вела к главному въезду на территорию клиники. Причем Зульфия молчала, а Люс бормотала себе под нос нечто невразумительное, но очень сердитое.

— Совершенно верно, — согласилась Зульфия. — Нам в десанте недоставало только колоратурного сопрано. И наверняка эта Свирель — девица капризная и к жизни не приспособленная.

— Тем лучше, — буркнула Люс. — Мои шансы повышаются. Теперь главное — примчаться в институт до того, как эта Драйзер обнаружит побег нашей примадонны и поднимет шум.