Люси Салливан выходит замуж

— Да? Странно! Я точно помню, что видела там бутылку. Наверное, Дэниел с Карен выпи… Ой, прости, прости меня! — оборвала я себя на полуслове, заметив, что Дэннис страдальчески сморщился.

— Ничего, скоро я справлюсь с собой, — мужественно проговорил Дэннис, хотя голос его слегка дрожал. — Знаешь, ведь он — гей.

— Ох, ты говоришь так обо всех мужчинах, которые тебе мало-мальски симпатичны.

— Может, пока он и сам этого не осознает. Но раньше или позже он прозреет. И в этот момент я буду рядом.

— Хорошо, хорошо, как скажешь. — Мне не хотелось спорить с Дэннисом, но это доходило до смешного: все гомосексуалисты, которых я знала, утверждали, что подавляющее большинство гетеросексуальных мужчин на самом деле являются латентными геями.

Глава двадцать девятая

Дэннис снова уселся на диван, приложил руку к груди и занялся дыхательными упражнениями. Я нетерпеливо ерзала рядом. Наконец он сказал:

— Теперь все в порядке. Я успокоился.

— Отлично. — Я могла продолжать свой рассказ. — Итак, мы пошли в соседнюю пиццерию. У Гаса не было денег, что, в общем-то, и следовало ожидать, ведь у него не было денег ни вчера, ни сегодня днем, а он, хотя и очень талантлив, но алхимией не очень увлекается…

— То есть ты платила и за себя, и за него.

— Да, и я совсем не против, потому что это только логично…

— Кажется, у них есть официант с очень славной попкой… — Дэннис был голубым двадцать четыре часа в сутки.

— Да, есть там такой. Но Гас выпил бутылок десять пива, и…

— Десять бутылок пива?

— Расслабься, — сказала я. — В принципе я не вижу ничего плохого в том, что человек пьет пиво, тем более что пиво — не самый крепкий спиртной напиток. Однако за него тоже надо платить.

— Тебе не кажется, что он пользуется тобой? — спросил Дэннис, внимательно глядя мне в глаза.

Такая мысль приходила мне в голову, еще когда мы сидели в пабе, и я тогда очень расстроилась, потому что страшно не любила, когда меня считали идиоткой. Но еще больше не любила спорить из-за денег. Такие споры напоминали мне о детстве, о том, как моя мать с красным, искаженным от гнева лицом кричала на папу. Я обещала себе никогда так не поступать.

— Нет, Дэннис, мне так не кажется. Потому что потом он сказал мне замечательные слова.

— Настолько замечательные, что они стоили десяти бутылок пива?

— Как минимум.

— Давай послушаем, что это за слова.

— Он взял меня за руку, — медленно, нараспев, проговорила я, пытаясь произвести должный эффект, — и сказал, очень-очень серьезно: «Я ценю твою щедрость, Люси». Потом он сказала: «Я ненавижу безденежье, Люси», а еще, ты только послушай, Дэннис: «Особенно когда я встречаю такую девушку, как ты». Ну, что ты теперь скажешь?

— А что он имел в виду?

— Он добавил еще, что я красавица и что меня надо возить в красивые места и дарить мне красивые вещи.

— Вот только он их дарить тебе не будет. — Иногда Дэннис бывает слишком прямолинейным.

— Заткнись! — воскликнула я. — Он сказал, что хотел бы кормить и поить меня, покупать мне цветы, и шоколад, и шубы, и кухонную мебель, и электроножи, и эти маленькие пылесосы, которыми можно чистить диваны, и все, что ни пожелает мое сердце.

— И что желает твое сердце? — поинтересовался Дэннис.

— Оно желает Гаса.

— Да? Ты ничего не путаешь? Может, это не сердце его желает, а кое-что другое?

— Как ты вульгарен! Ты хоть иногда думаешь о чем-нибудь, кроме секса?

— Никогда. Ну, и что дальше?

— А дальше он сказал, что теми маленькими пылесосами очень удобно высасывать пыль из карманов пальто.

Дэннис фыркнул:

— Да, ну и подарки! Электроножи и шубы!

Но Дэннис не слышал еще и половины того, что произошло в пиццерии. И мне расхотелось рассказывать об этом, потому что я догадывалась, что наш дальнейший, несколько сумбурный разговор с Гасом произведет на Дэнниса негативное впечатление, а я жаждала восторженных комментариев.

И все-таки я рассказала.

— Тебе нравятся цветы? — спросил меня Гас, когда мы закончили обсуждать пылесосы.

И я ответила:

— Да, очень, но без них я не чувствую себя обездоленной.

Потом он спросил:

— А шоколад ты любишь?

— О да, я обожаю шоколад и ем его в огромных количествах.

— Ах вот как! — Казалось, что эта новость повергла Гаса в отчаяние. — Ну конечно, чего еще можно было ожидать? Такая красивая девушка. Глупо с моей стороны надеяться, что я буду единственным мужчиной в ее жизни.

Я уставилась на Гаса, пытаясь понять, что происходит на этот раз.

— Как наивен был я, думая, что такая богиня, как ты, спустилась на землю ради меня. Богиня, вокруг которой вьются толпы воздыхателей, готовых съесть свое сердце, чтобы только заслужить ее благосклонный взгляд.

— Гас, пожалуйста, прекрати. О чем ты говоришь? Нет-нет, все в порядке, — обратилась я к официанту, который примчался к нашему столику узнать, что случилось и не из-за пиццы ли так переживает клиент.

— Раз уж вы здесь, принесите мне еще одно пиво, — Гас помахал в воздухе пустой бутылкой (девятой, кажется). — Как о чем я говорю? Конечно, о тебе, мисс Люси Богиня Салливан… ведь ты — мисс, я полагаю?

— Да.

— … и о твоих поклонниках, которые дарят тебе шоколад.