Люси Салливан выходит замуж

— О мужчинах, само собой. — Теперь удивилась она. — О парнях, мальчиках, бойфрендах, приятелях, существах с дубинками для занятий любовью.

— И как мне с ними повезло?

— Теперь, когда ты во всем разобралась, ты скоро встретишь мистера Правильного Мужчину и заживешь счастливо и безбедно.

— Правда? — Услышанное меня порадовало, но все же было неясно, на основании чего Шарлотта делала такие выводы.

— Ага. — Она помахала перед моим носом какой-то книгой. — Тут так написано. Это одна из твоих книг для ненормальных. О людях вроде тебя, которые всегда выбирают не тех мужчин: пьющих, безответственных и все такое, в общем, как твой отец.

Несмотря на боль в сердце, я не стала останавливать Шарлотту.

— Но это не твоя вина, — добавила Шарлотта, сверившись с книгой. — Понимаешь, ребенок — это ты, Люси, — ощущает, что его родитель — это твой отец — несчастлив. И поскольку — я, правда, не очень понимаю почему — ребенок глупый, он начинает думать, что это из-за него. И что он должен исправить положение. Понимаешь?

— Кажется, да. — В том, что она говорила, был смысл. Все свое детство я видела папу плачущим, но не знала, что его огорчает. И я помнила, как мне хотелось услышать, что он плачет не из-за меня. Еще я боялась, что он никогда не станет счастливым. Я была готова сделать все что угодно, лишь бы он был рад.

Шарлотта же увлеченно втискивала мою жизнь в круглое отверстие ее теории.

— И когда ребенок — это опять ты, Люси, — взрослеет, его тянет к таким ситуациям, в которых ощущения детства ре… реп…

— Реплицируются, — подсказала я.

— Ого, Люси, ты знала? — Шарлотту мой словарный запас явно впечатлит.

Конечно, я все это знала. Эта книга была прочитана и перечитана мною не раз. И все эти теории были моими старыми знакомыми. Просто мне раньше в голову не приходило применить их к себе.

— Это означает «копируются», да?

— Да, Шарлотта.

— Так вот, ты догадывалась, что твой папа — алкаш, и хотела исправить его. У тебя, конечно, не получалось. Но это не твоя вина, Люси, — торопливо сказала она. — Ты же была маленькой девочкой. Что ты могла? Прятать бутылки?

Прятать бутылки.

Эти слова что-то всколыхнули в моей памяти. И я вспомнила. Это было очень давно, лет двадцать назад. Мне было четыре года, максимум — пять, и Крис сказал мне: «Люси, давай спрячем бутылки. И тогда им не о чем будет ругаться».

Острая жалость затопила меня. Ох, как же я жалела эту девочку, которая прятала в собачьей будке бутылку виски размером чуть меньше ее самой. Но Шарлотта продолжала свои научные изыскания.

— Итак, ребенок — то есть снова ты, Люси, — становится взрослым и встречается с разными людьми. Но его, то есть тебя, влечет к тем парням, у которых есть те же проблемы, что и у родителя ребенка, то есть у твоего папы. Понимаешь?

— Понимаю.

— Выросший ребенок чувствует себя хорошо только с мужчинами, которые много пьют… или которые не умеют обращаться с деньгами… или прибегают к насилию… — цитировала Шарлотта выдержки из книги.

— Мой папа никогда не прибегал к насилию. — Я чуть не заплакала.

— Что ты, что ты, Люси! — Шарлотта погрозила мне пальцем, как будто я действительно была ребенком. — Это же всего лишь примеры. Они означают, что если отец всегда садился за стол наряженным в костюм гориллы, то ребенок будет чувствовать себя хорошо только с теми парнями, которые тоже надевают костюм гориллы перед тем как сесть за стол. Понимаешь?

— Нет.

Шарлотта вздохнула, демонстрируя свое беспредельное терпение.

— Это означает, что ты предпочитаешь встречаться с парнями, которые всегда навеселе, у которых нет работы, желательно с ирландцами. Чтобы они напоминали тебе об отце. Поскольку ты не смогла сделать своего отца счастливым, ты воспринимаешь таких парней как шанс попробовать еще раз. Ты думаешь: «О, хорошо, этого я сделаю счастливым, даже если с папой у меня не получилось». Так?

— Кажется. — Весь этот разговор причинял мне такую боль, что я чуть было не попросила Шарлотту остановиться.

— Не кажется, а точно, — отрезала Шарлотта. — Конечно, ты все это делаешь не нарочно, Люси. Я не говорю, что ты сама во всем виновата. Это все твое сознание сделало за тебя.

— Может, все-таки подсознание?

Шарлотта склонилась над книгой.

— A-а, правильно, твое подсознание. Интересно, какая между ними разница?

Я была не в том состоянии, чтобы объяснять Шарлотте, чем сознание отличается от подсознания.

— Вот почему ты всегда влюблялась в кого попало, типа Гаса, Малачи и… как звали парня, который выпал из окна?

— Ник.

— Да-да, Ник. Как он, кстати?

— До сих пор в инвалидной коляске, насколько мне известно.

— О, какой кошмар. — И вдруг она выпучила глаза. Он что… совсем покалечился?

— Да нет же, Шарлотта, он идет на поправку, но говорит, что в коляске ему гораздо проще перемещаться, так как он все время пьян.

— Хорошо, — с облегчением выдохнула Шарлотта. — А то я испугалась, что его петушку пришел капут.