Люси

У меня была еще одна несколько странная склонность, которую я постараюсь сейчас объяснить. Я считал, что любая грацильная форма из плио-плейстоценовых отложений, непохожая на южноафриканских грацильных особей, вероятно, относится к роду Homo. Мы с Хоуэллом всесторонне изучили южноафриканские ископаемые находки, и характерные особенности их прочно запечатлелись в моей памяти. Зубы австралопитеков — это в эволюционном плане шаг вперед по сравнению с зубами человекообразных обезьян. Но, будучи ближе к человеческим, они все же отличаются от них по ряду признаков. Во-первых, у австралопитеков очень большие коренные зубы. Некоторые из них по-настоящему массивные — они вдвое больше, чем у современного человека. Во-вторых, слой эмали на этих коренных зубах гораздо толще, чем у нас с вами. И наконец, передние зубы австралопитеков по сравнению с коренными поразительно малы. Все это вы сразу заметите, взглянув на челюсть австралопитека.

Но возьмите одну из челюстей, найденных в Хадаре, и вы не найдете этих отличий, а увидите в среднем небольшие моляры и довольно крупные передние зубы. Это типично человеческие черты. Именно их отметили Мэри и Ричард Лики, когда впервые познакомились с нашими находками. И я не виню их за это. Ричард к тому времени уже решил, как классифицировать окаменелости с берегов озера Туркана. Он разделил их на две группы. В первую вошли все особи с массивными челюстями и молярами, получившие название Australopithecus, во вторую — особи с небольшими челюстями и молярами, представители рода Homo. Приехав в Хадар и увидев наши окаменелости, которые по величине зубов были сходны со второй из этих групп, Ричард не колеблясь отнес их к Homo.

Я не думаю, чтобы мои высказывания хоть в какой-то степени повлияли на суждения обоих Лики относительно коллекции хадарских окаменелостей. Скорее наоборот. Я был новичком в антропологии, Лики же занимались этим делом многие годы. Мэри изучала ископаемые остатки из плио-плейстоцена уже целых сорок лет. Благодаря авторитетному мнению Мэри и Ричарда я настолько укрепился в своих предположениях о природе хадарских гоминид, что стал недооценивать ряд других особенностей в строении их челюстей, которые впоследствии привлекли к себе мое пристальное внимание. Так в мои суждения проникла предубежденность.

В отношении Люси я не колебался. Она была такой необычной, что вопрос о ее принадлежности к роду Homo вообще не мог возникнуть. Слишком миниатюрная, с очень небольшим мозгом и челюстями «неправильной» формы, Люси попросту не была человеком. Ее как будто бы примитивные особенности настолько бросались мне в глаза, что я был склонен считать примитивными и другие черты в строении ее зубной системы, рассматривать их как свидетельства близости не к человеку, а к обезьянам. Меня не смущало то, что некоторые из этих примитивных признаков были свойственны и более крупными челюстям (здесь опять сказалась моя предубежденность!).

На ход моих мыслей повлияли также орудия, которые мы нашли в Хадаре и датировали приблизительно в 2,5 млн. лет. Это была настоящая сенсация, так как никто в мире еще не находил столь древних орудий. Как я должен был интерпретировать этот факт? Ведь я знал, что ученые много лет пытались связать наличие каменных орудий с костными остатками австралопитеков, но им это так и не удалось. С другой стороны, я помнил о Луисе Лики, который нашел в Олдувае каменные орудия, а затем обнаружил и их творца — Homo habilis, отодвинув тем самым и орудия, и древнейшего представителя рода Homo далеко в прошлое, на уровень двух миллионов лет. Если орудия могли изготовляться только людьми, а те, что были обнаружены в Хадаре, имели возраст 2,5 млн. лет, то из этого логически вытекало, что можно найти представителей Homo по меньшей мере такой же древности.

Да, логика в этом была, но и предубежденность тоже. Я пытался с помощью датировок подтвердить свои выводы об ископаемых остатках, хотя последние при ближайшем рассмотрении не давали основания для подобных заключений. Во всяком случае, таков был ход моих мыслей, когда мы с Тимом впервые приступили к тщательному анализу коллекций из Летоли и Хадара. Я был склонен думать, что более крупные челюсти принадлежат самым ранним представителям рода Homo, древнейшим из всех когда-либо найденных. Люси я считал чем-то совсем иным. Тим не был так уверен в уникальности Люси, но он, как и я, считал, что остальная часть коллекции имеет более выраженные черты сходства с Homo. Лишь после тщательного изучения ископаемых остатков мы начали склоняться к другому мнению. Что нам было делать с признаками, которые отличались от соответствующих признаков человека или австралопитеков и выглядели более обезьяноподобными?