Люся, которая всех бесила (СИ)

Поголовье навей было не слишком многочисленным: ими становились самоубийцы, в последние мгновения пожалевшие о своем решении. Именно страх обрасти перьями и превратиться в нечто среднее между зомби и птицей удерживал многих отчаявшихся от последнего шага.

Церковь утверждала, что у навей нет души и что после перехода их всенепременно ждет ад, но святоши и ярилкам с маренами грозили чем-то подобным. Из-за их распутства, конечно.

Выруливая с подземного паркинга, Люся озадачилась: а по ночам за ней тоже следят люди Ветрова или спят в своих кроватках, передавая вахту шефу?

Она всю дорогу честно глазела в зеркало заднего вида, но так никого и не обнаружила.

Притормозив довольно далеко от клуба, Люся огляделась. У входа толпились люди, стояла пожарная машина, скорая, множество полицейских автомобилей. Она подалась вперед, улучшая себе обзор, и посмотрела на высотки напротив. Показалось, что сверху, с одного из общедомовых балконов, этаже так на пятом, мелькнула вспышка фотоаппарата. Носов любил стратегические позиции.

Интуиция — единственное оружие архов ее вида — нашептывала не торопиться и не соваться в самую гущу. Сдав назад, Люся выехала на параллельную улицу, куда должен был вести запасной выход из клуба. Медленно, буквально ползком двигаясь по узкой однополоске, она приглушила свет фар, вглядываясь в темноту вокруг. И показалось, что темнота шевельнулась. Перегнувшись назад, Люся приоткрыла заднюю дверь и остановилась.

— Я вывезу тебя отсюда, — громко сообщила темноте.

Юркая фигурка скользнула внутрь, потянуло сыростью и холодом, дверь захлопнулась.

Навь распласталась на полу между сиденьями.

Однако Люся не торопилась двигаться с места.

— Не просто так, — сказала она, подвинула себе зеркало и начала красить губы.

— У меня ес-с-сть деньги, — прошипели сзади.

— Плевала я на твои деньги. Мне нужна история. Что здесь случилось?

— Рас-с-скаж-ж-жу.

Удовлетворенно кивнув собственному отражению, Люся засунула помаду в карман, незаметно включила диктофон, потянулась к бардачку и достала оттуда спецпропуск для прессы, который Великий Морж сделал ей давным-давно. На всякий случай прилепив его на стекло, она наконец тронулась.

— Тебе куда?

— В С-с-сиреневку.

— Как скажешь.

Это было за городом — отлично. Будет время поболтать о том о сем.

На перекрестке уже дежурила полицейская машина. Сотрудник дорожной службы сделал знак остановиться, и Люся проговорила тихо:

— Спокойно, ладно?

Открыв окно, она широко улыбнулась.

— Пресса! — завопила жизнерадостно.

— Послушайте, нам надо проверить…

Люся сунула ему в физиономию телефон с включенной камерой.

— Что здесь произошло? — затараторила она. — Наши зрители имеют право знать правду!

Полицейский отгородился от нее ладонью, начал было ругательство и тут же заткнулся, а потом махнул в сторону светофора:

— Вам нельзя здесь находиться, уезжайте.

— Но наши зрители! Почему полиция вечно все скрывает от людей? Это произвол!

— Никаких комментариев, — рявкнул бедолага и едва не бегом вернулся к своей машине.

Хорошее дело — служебные протоколы. С тех пор как рядовым сотрудникам категорически запретили общаться с журналистами, перекинув все коммуникации на пресс-службы, включенной камерой телефона можно было изгнать почти любого стража порядка.

Вырвавшись из узкого переулка, Люся замурлыкала детскую песенку себе под нос.

— Ты ж-ж-журналис-с-ст? — спросила навь.

— А кто еще заключил бы с тобой такую странную сделку? Везти нечисть ночью за город — не самое полезное для здоровья занятие. Теоретически ты можешь меня убить и забрать машину себе. Но что ты будешь делать, если напорешься на очередной полицейский пост? Вот-вот объявят план-перехват.

— Я не буду тебя убивать. Я рас-с-скаж-ж-жу.

— Какая молодец. Что вы делали в клубе?

— Работали.

— Что? — поразилась Люся. — Кем?

— С-с-стриптис-с-с.

Ветров, сволочь, точно что-то про это знал! Не зря он заговорил сегодня о сексе с навями.

Мир полон извращенцев. Люсю даже передернуло от омерзения.

— Только стриптиз?

— Не только.

— Вот черт. Вы оказывали сексуальные услуги? — уточнила Люся специально под запись, хоть и так все понятно было.

— Оказ-з-зывали, — вздохнула навь.

— Сколько вас было?

— Ш-ш-шес-с-сть.

— Как давно вы там работали?

— Два мес-с-сяц-ц-ца.

— Кто вам предложил работу?

— Арт-директор клуба, Ярос-с-слав С-с-сабунов. Поймал нас-с-с на выходе из-з-з химичес-с-ского ц-ц-цеха. С-с-сказал, ш-ш-што от такой работы наш-ш-ша кож-ж-жа вот-вот облез-з-зет. Мы с-с-сказали, ш-ш-што плевать, нави долго не ж-ж-живут.

— Лет десять, да? — отозвалась Люся. — Достаточно долго.

— Тогда он предлож-ж-жил нам денег.

— Зачем вам вообще деньги?

— У нас-с-с ос-с-сталис-с-сь с-с-семьи.

Много ли они думали о своих семьях, когда травились и вешались?

Люди и нелюди — все одинаково с прибабахом. Любопытно, что бездушные нави заботились о живых родственниках, а вполне одушевленные тупые тетки отказывались от младенцев в роддоме.

Иногда Люся ненавидела всех без разбору.

— Сколько вам платили?

Навь ответила.

Получалось довольно щедро. Уж выгоднее, чем в химическом цехе.

— И что случилось?

— Мы с-с-стали пропадать.