Люся с проспекта Просвещения или История одного побега

Ждать мне долго не пришлось. Дверь распахнулась, и из магазина вышел огромный мужик, прижимавший к груди пакет с сосисками. Учуяв знакомый запах, я радостно запрыгала вокруг владельца пакета.

— Наконец-то! — увидев меня, расплылся в улыбке великан. — Хоть кто-то мне обрадовался. Поверишь ли, уже неделю сплошные неприятности. Ну теперь-то все наладится, псина. Печенкой чую, ты мне добрый знак. Будешь добрым знаком, а, кудрявая?

Против того, чтобы быть добрым знаком, я не возражала. Тем более что растроганный мужик уже лез в пакет за сосиской:

— Хочешь?

Он еще спрашивает! От голода первую сосиску я проглотила даже не распробовав. Зато вторая показалась мне божественно вкусной. Я нетерпеливо запрыгала в ожидании третьей.

— Эй, эй, притормози, эдак меня домой не пустят, — засмеялся мой новый знакомый.

«Ну что ж, раз такое дело, ладно», — я понимающе вздохнула и села. А мужик потрепал меня по голове, и, махнув на прощание рукой, косолапо потопал к ближайшему дому. Я смотрела вслед великану и, дружелюбно виляя хвостом, думала: пусть у него и вправду все наладится. Так оно, скорее всего, и случилось. Потому что неприятности тут же перекинулись на меня.

Они появились почти сразу. Их было трое. Здоровенный кудлатый пес, похожий то ли на кавказца, то ли на московскую сторожевую, тощая криволапая собачонка грязно-бурого цвета с лисьей мордочкой и маленькими злыми глазками, и, наконец, коренастый мрачного вида бобик, тут же демонстративно задравший лапу прямо перед моим носом. «Кажется, влипла», — пронеслось у меня в голове. Но отступать было поздно.

— Сосиски, значит, хаваем? Ну, ну… Ты откуда взялась? Кто такая? — грозно прорычал Кавказец, смерив меня недобрым взглядом.

— Я Люся с проспекта Просвещения. Эрделька. Окрас чепрачный. Мама — Ялли, папа — Зерик, — бойко отрапортовала я.

— Зерик? — подозрительно переспросил коренастый бобик. — То-то я смотрю, ты у нас такая кучерявая.

— Нечего с ней лясы точить. Гони, гони ее! Она не с нашего двора! Она приблудная! — пропищала Лисья Морда, высунувшись из-за спины Кавказца.

— Почему приблудная? Нет, я хозяйская. У меня и ошейник имеется, — обиделась я.

— Вот и отлично. Шуруй домой, пока мы тебе уши не надрали, — процедил сквозь зубы Кавказец. — Здесь наша территория.

— Ваша территория? Так ведь еды здесь на всех хватит. И потом в компании всегда веселее, — возразила я, все еще надеясь на благополучный исход.

— Переделу собственности — не бывать! Гони, гони ее! — истошно визжала Лисья Морда.

— Слушай, ты, Зериковна, сарделька черпачная, вали на родину, пока мы тебе перманент не попортили, — осклабился лысый бобик, похоже так и не могший простить мне моих кудряшек. Шерсть на его загривке встала дыбом.

— Что ж, хорошо, тогда пеняйте на себя, — спокойно ответила я и подумала, что, пожалуй, самое время уносить ноги.

Отступив назад, я громко зарычала, всем своим видом давая понять, что со мной шутки плохи. Пока мои противники щетинились и обнажали клыки в ответ, я, не дожидаясь, когда мне вцепятся в глотку, одним прыжком перемахнула через парапет и рванула что есть мочи прямо по проезжей части. Только пятки засверкали. Все трое с лаем бросились за мной. «Ату! Хватай ее, хватай!» — слышала я за спиной их визгливый лай. В хвост мне дышал Кавказец, а Бобик так и норовил тяпнуть за ляжку. Но ведь недаром мой дед был прославленным охотником. Ловкость и смекалка у меня в крови. Свернув во дворы, я принялась петлять не хуже зайца, и скоро мои преследователи отстали. Не чуя больше за собой погони, я остановилась. Уф… Кажется, пронесло. Хорошо, что я быстро бегаю. А то остался бы от меня один ошейник. И что за нравы в этом квартале? Вот где «Улицы разбитых фонарей» надо снимать… Ладно, сейчас немного отдышусь и пойду дальше искать приключений на свою задницу. Так про меня всегда папа говорит. И он, наверное, прав. Приключения я всегда найти сумею. Ну-ка, ну-ка… Что это?

Посреди двора, у детской горки стоял малыш. В одной руке он держал пластмассовую лопатку, в другой — надкусанное печенье. И время от времени шмыгал носом, растерянно озираясь по сторонам. «Такой маленький, а тоже бродяжничает», — подумала я. Может, его кто обидел? Или лапы замерзли? А может, он просто потерялся?

Я подбежала к малышу и приветливо завиляла хвостом. Он тут же перестал плакать и вытаращил на меня испуганные глаза.

— Ой! Собачка…

Тихонько повизгивая и не переставая вилять хвостом, я деликатно потянулась к печенью.

— Ты ведь не кусаешься, правда? — пролепетал малыш, с опаской протягивая мне заветный крекер. Обнаружив мой интерес к печенью, он заметно оживился.

— У меня еще есть. Хочешь?

— Гав! — радостно ответила я и ткнулась носом в его ладонь.

— Ты хорошая собачка. Давай с тобой дружить, — предложил малыш.

Я лизнула его в нос. Нос был холодным и мокрым. «Значит, здоров», — успокоилась я и захрустела следующей печениной.

Когда с продовольственными запасами было покончено, малыш обнял меня за шею и, вздохнув, поделился своим горем: