Люся с проспекта Просвещения или История одного побега

— Даже и не надейтесь, — прервала меня кошка. — Подвал этот мой, и устраивать из него ночлежку для всякого сброда я не намерена. Так что вашему дружному коллективу придется поискать для себя другое место.

— Что вы, — поспешила заверить я свою собеседницу. — Наша бабушка ни за что не согласилась бы переселиться в подвал. Она боится блох.

— Весьма благоразумно с ее стороны. А вы?

— Я? — вопрос показался мне до того нелепым, что я даже фыркнула от удивления. — Нет, конечно! А чего их бояться-то? Подумаешь, блохи! Ерунда. С их братом вполне можно ужиться. Вот клещи — дело другое. Те как вцепятся, зубами не отдерешь.

— Да? — кошка заметно оживилась. Похоже, вопрос борьбы с паразитами нашел в кошачьей душе искренний отклик. — И что же вы тогда делаете?

— Иду к бабушке. Она у нас по клещам крупный специалист.

— И помогает?

— Еще бы! У нашей бабушки даже клещи шелковыми становятся! Хотите, я вас с ней познакомлю?

— Спасибо. Я уж как-нибудь перетопчусь…

Кошка потянулась, зевнула, посмотрела на меня сверху вниз и принялась вылизывать лапу, явно давая понять, что разговор окончен. Ночевать на улице мне не хотелось, потому я решила во что бы то ни стало продолжить беседу.

— Здесь, наверное, зимой по вечерам ужасно скучно… — начала я как можно душевнее. — Жить одной, в пустом подвале…

Кошка недовольно скривилась.

— Не примите на свой счет, но… чувство коллективизма представляется мне уделом созданий примитивных. И за примером здесь далеко ходить не надо. Взять хотя бы… Мурзикова.

В глазах кошки появился нехороший огонек. Судя по всему, этот Мурзиков умудрился ей изрядно чем-то насолить.

— Дебошир и невежа. Премерзкая личность, — кошка презрительно дернула ухом. — Неприятная. Из тех, у кого вечно глаза на чужое добро разгораются. Живет тут неподалеку. Своими проповедями давно никому покоя не дает. Кричит о всеобщем благоденствии и точно знает, как всех кругом осчастливить.

— Да ну! Вот здорово! — мысль о том, что кто-то знает, как сделать всех вокруг счастливыми, привела меня в неописуемый восторг.

— Хочу, говорит, — передразнивала кошка, — чтобы в нашем отдельно взятом дворе райская жизнь наступила. Чтоб всем на завтрак сосиски, а на обед — окорочка.

— Что же тут плохого?! — невольно облизнувшись, удивилась я.

— Да собственно ничего. Так, один пустяк. Одна ненужная, глупая, пустая старушонка. Если ее грабануть как следует, тут же сразу и наступит всеобщее благоденствие. Потому как старушонка эта — наш местный колбасный магнат тетя Даша. Та, что торгует в магазине за углом.

Тети Даши я не знала. И о «магнатах» понятие имела довольно расплывчатое. Зато я отлично знала, что такое колбаса. Вереницы венских сосисок в чарующем вальсе закружились перед моими глазами. В воздухе умопомрачительно запахло мясным прилавком… Я задумчиво молчала. Мурзиков — каким я его себе представила — меня впечатлил. Таких котов я в своей жизни еще не встречала. Надо же, хочет всех осчастливить, мечтает о всеобщем благоденствии. Оказывается, и среди кошек бывают свои герои, радеющие о благе ближнего… Личность кота-коллективиста показалась мне не только вполне приятной, но и очень даже светлой.

А насчет чужого добра… Так у меня на него и у самой глаза иногда разгораются. Нет, я, конечно, знаю, что брать чужое нехорошо. Но что же прикажете делать, если за всю жизнь мне, например, так и не подарили ни одного носка? А у папы этих носков — куры не клюют. «Зачем ты его утащила? Кто тебе разрешил?» — ворчал пару дней назад папа, выуживая свой носок из кладовки. Но откуда мне было знать, что кому-то в нашем доме вдруг срочно понадобится носок?! К тому же под диваном их лежало целых два. Причем второй был нисколько не хуже. Но раз папе дорог именно первый, нет проблем. Я без возражений схватила другой и принялась трепать его. И папа вовсе не обиделся. То есть он только сначала рассердился, а потом, назвав меня «носкокрадом», весело смеялся… В общем, слегка пораскинув мозгами, я рассудила так: если все в итоге остаются довольны, брать чужое, видимо, все-таки можно…

— Знаете, — окончательно оправдав для себя кота, продолжила я прервавшуюся было беседу, — а среди собак тоже встречаются личности весьма примечательные.

Кошка ухмыльнулась:

— И одна из них это, наверное, вы?

— Ага, — скромно кивнула я. — Мои хозяева были мною очень довольны.

— Так вы служебная?

— Ну-у, — неопределенно протянула я. — Да, я тапочки умею приносить.

Кошка смерила меня оценивающим взглядом.

— Всегда хотела узнать, почему вас люди заводят, — задумчиво произнесла она. — Столько шума от вас, столько беспокойства, через пять минут уже голова пухнет… Да еще эта ваша привычка хвостом не по делу размахивать… Я бы поняла, скажем, если бы вы отличались особым изяществом или благородством манер. Но и тут на вас природа отдохнула. Тогда, спрашивается, зачем заводить существо второго сорта, если можно преспокойно завести, например, кошку?!

— А, так вы… расистка… — вспомнила я подходящее слово.

— Нет, — удивилась кошка, — я русская голубая.

— Да ну! А что ж вы в подвале живете? Породистые кошки в подвалах не живут.