Лютер

— Эти книги, — фон дер Эк указал на стол, — содержат гнусную ересь по отношению к нашей Церкви. Сами заголовки уже чудовищны…

— Но… ГОСПОДИН…

Обвинитель резко развернулся и с угрозой направил указательный палец прямо Мартину в грудь, словно то был острый дротик. Алеандр в лихорадочном возбуждении вскинул брови и позволил себе лишь удовлетворенную улыбку. Быстро обернувшись, он убедился в том, что некоторые господа, сидевшие неподалеку от императора, тоже удовлетворенно кивают головами. Зато среди курфюрстов царило полное молчание. Курфюрст Фридрих, сидевший с левого края, даже отвернулся. Он зябко кутался в мех своей просторной накидки.

— Отрекаетесь ли вы от того, что написали?! — крикнул фон дер Эк, по-прежнему указывая пальцем на Мартина.

Мартин затрясся всем телом. Он отвел глаза, чтобы не видеть обвинителя, но лицо угрюмо глядящего перед собой императора и холодная ухмылка Алеандра подействовали на него просто убийственно. Почувствовав, что нельзя более тянуть с ответом, он произнес:

— Я всегда старался…

— Извольте говорить громче, чтобы наш император мог вас понять!

— Хорошо, господин. Не дадите ли вы мне время на размышление?

Фон дер Эк, который в этот момент склонился над каким-то сводом законов в кожаном переплете, замер и, не веря своим ушам, посмотрел на Мартина. Он явно считал просьбу Мартина не просто намеренным затягиванием процесса, но и неслыханной наглостью.

— Времени у вас было предостаточно! — отрывисто выкрикнул он. — Четыре года вы водите нас за нос! За это время вы вполне могли подготовиться к ответу!

Обвинитель обиженно поправил рясу и сделал шаг к ступеням императорского подиума. Он неожиданно почувствовал некоторую неуверенность и пытался поймать взгляд Алеандра, чтобы решить: одобрить ему просьбу обвиняемого или отклонить ее? Но он старался напрасно, папский посланник вовсе и не думал вмешиваться и оказывать обвинителю поддержку. Фон дер Эк, не зная, как поступить, вернулся на свое место за стол.

— Я бы с радостью дал тогда искренний ответ на ваш вопрос, не оскверняя слово Божье и не нанося урона спасению души своей, — продолжил Мартин, одарив фон дер Эка едва заметной улыбкой.

Обвинитель в гневе захлопнул какую-то книгу Мартина.

— Хотелось бы надеяться, что каждый из нас во всякое время может искренне и без страха отвечать за деяния свои, доктор Лютер. Особенно это касается вас, ведь вы являетесь столь известным и опытным преподавателем теологии!

Среди испанской свиты императора раздались сдержанные смешки, к ним присоединились и некоторые из князей. Мартин осторожно поднял глаза к галерее. Он увидел фон Штаупица и рядом с ним Ульриха. Оба стояли со склоненными головами, словно погрузившись в молитву.

— Хватит, замолчите! — как гром среди ясного неба раздался грозный голос императора.

Стало совсем тихо. Кое-кто из придворных, да и некоторые рыцари, которые еще несколько мгновений назад готовы были поднять на смех тщедушного юнца-императора, испуганно вжали голову в плечи, пораженные внезапной резкостью их господина, и стыдливо опустили глаза, разглядывая носки своих сапог. Карл в крайнем раздражении вскочит со своего трона. Жестом он подозвал к себе своего испанского писца и Алеандра. Папский легат скривился, но поспешил исполнить приказ императора. Некоторое время они совещались, потом Алеандр вышел вперед, поднял руку, призывая всех к молчанию, и произнес на латыни:

— Ваш император, брат Мартинус, всецело осознает свою ответственность правителя империи и сверх того он милостив, как это и подобает верному слуге Рима. Мы даем вам один день. Используйте его с пользой, ибо завтра вам не удастся уйти от ответа!

Карл V, стоя слушавший слова Алеандра, вновь опустился на трон. Он понял не всё, и тем не менее подтвердил то, что сказал легат, величавым кивком, делавшим дальнейшие разъяснения излишними. Его писец поспешил к фон дер Эку, чтобы передать ему протокол.

Таким образом, первая часть допроса закончилась, Мартин мог идти. Не успел он опомниться, так рядом с ним возник рейхсмаршал и двое стражников. Под строгой охраной его вывели из зала.

ГЛАВА 15

Мартин проснулся в утренних сумерках, дрожа от холода. Полночи он провел в молитвах, стоя на коленях на холодном полу своей комнаты, поэтому все суставы у него ныли, но вчерашняя головная боль, к счастью, прошла. Он с трудом поднялся и принялся ходить, разминая ноги и размахивая руками, чтобы хоть немного согреться. Хотя фон Штаупиц позаботился о том, чтобы у Мартина были свечи, дрова и кремень, он не хотел разжигать огонь в печи, чтобы не тревожить раньше времени брата Ульриха, который ворочался за занавеской на соломенной постилке.

Он тихонько отворил дверь и выглянул в темный коридор. Доски в коридоре то и дело скрипели, хотя никого не было видно. Дом был переполнен постояльцами. Люди спали не только в конюшнях, привязав рядом, на улице, своих лошадей, но и в пекарне, и прямо в харчевне внизу.