Лютер. Книга 1. Начало

Дважды в неделю он старался садиться с ней в один и тот же вагон — вполне достаточно для того, чтобы развить отношения до стадии молчаливого приветственного кивка. Один или два раза в час пик их притискивал друг к другу людской водоворот, и они стояли совсем рядом, вместе держась за поручни. И тогда его бередил ее запах — ощущения, усиленные его тайным знанием о ней (бледные контуры бикини на ее коже) и то, как она, вероятно, ведет себя при оргазме. Вначале судорожно сгибаются ее ступни, а мышцы ног отвердевают; все тело приподнимается от напряжения, волной идущего от туловища к шее и голове, лихорадочным румянцем проступающего на лице. Затем ее живот изнутри сладко щекочут своими крылышками бабочки — настолько нестерпимо, что она прикусывает губу, наддает и сжимает в порыве ягодицы, тихонько, придушенно при этом попискивая. А когда все кончается, она, вероятно, разражается азартным, лучистым смехом эйфории, какая обычно бывает у людей, с облегчением покидающих кабинки американских горок.

Дойти до приветственного обмена кивками с Ричардом Генри никак не удавалось, несмотря на то что он разъезжал на одном с ним поезде так же добросовестно, как и на поезде с Клэр.

Чем больше он узнавал Ричарда, тем меньше ему нравился этот человек. Клэр была безупречна, а вот Ричард — нет. Он напоминал ярко-зеленое яблоко, которое при хрустком надкусывании оказывается суховатым и вяжуще-мучнистым на вкус.

Ричард, по мнению Генри, был какой-то деревянный. Не было в нем ничего интересного — ни слов, ни мнений, которыми бы он отличался от выбранных наугад мужчин его возраста, класса и этноса.

Ричард был просто скучен. Даже то, как он трахался, наверняка быстро приедалось. Генри был уверен, что, обрабатывая языком промежность Клэр, Ричард тоскливо смотрел в потолок и жалел о времени, потраченном на доведение партнерши до оргазма.

Однажды вечером в Сохо Генри проследовал за Ричардом в один из баров и увидел, что он там встретился с другой женщиной. Оба набрались на глазах у Генри, и Ричард положил ей руку на колено. Потом они целовались через стол.

Генри до сих пор иногда прогуливается по улице, где жила Клэр. А когда у него хорошее настроение, он забредает в Сохо, в какой-нибудь из тамошних кабаков, куда имел обыкновение захаживать Ричард.

Нередко Генри мечтательно задумывается, что же с ними сталось, нашли ли оба свое счастье в этой жизни. Иногда он представляет, как рука другого, уже неведомого ему мужчины заныривает в те самые розовые трусики и проскальзывает туда, внутрь. При этом Генри вкрадчивым теплом окутывает ностальгия.

Но что ни говори, Ричард и Клэр оказались для него прекрасным ориентиром в поисках совершенства. Сполохи первых впечатлений ослепляют, но надо неизбежно пройти через их чудесную свежесть, через страстную увлеченность, что сродни легкому умопомрачению. И при этом надо вникнуть, изучить все настроения, все привычки и склонности твоих избранников, хорошие и дурные.

На сегодня их у Генри шестнадцать — этих самых лондонских пар; у одних есть дети, у других нет.

В миниатюрном сейфе под лестницей он хранит ключи от их домов и квартир. Время от времени ему нравится забираться к ним и прогуливаться, похаживать вокруг, пока они спят. Он любит их фотографировать, снимать на видео. Можно и помастурбировать, хотя понятно, свою ДНК Генри больше где попало не разбрасывает.

Генри знает, как можно попасть в чужой дом, оставаясь при этом незамеченным. Он начал заниматься этим много лет назад, задолго до того, как появился на свет Патрик.

Сейчас он вынимает из потайного места ноутбук и подключает его. Сидя на диване рядом с Патриком, мышью прогоняет весь список.

Патрик сидит нахохленный, на слова отзывается неохотно — дуется, должно быть, из-за недавней вздрючки. Ладно, пускай…

Свой выбор Генри делает быстро — Далтоны. Мужественный папаша. Красотка-мамочка. Лапочка-доченька. Ах, шалунья…

Собственно, выбор он сделал задолго до того, как раскрыл ноутбук. Просто для него это своего рода ритуал.

Патрика он отсылает наружу — готовить все к выезду.

Глава 16

Кэтлин Пирс — тридцать два, и вот уже пять лет, как она служит доброй самаритянкой. Стала ею спустя несколько месяцев после того, как Меган Харрис покончила с собой. Близкими подругами они с Меган не были, просто знали друг друга еще с университета. Пересекались в основном на свадьбах, днях рождения да на каких-нибудь девичниках и вечеринках у общих знакомых. Однажды вместе, в компании еще пяти-шести человек, провели выходные в Фалираки.

Кэтлин даже подумать не могла, что Меган так несчастна. Сама относилась к ней с благоговением и даже с некоторой опаской: Меган была настолько же безрассудна, насколько обворожительна.