Лютер: Первый из падших

Кроме того, в свободное время я углублял свои познания и силу, но вместе с тем воздерживался от полного погружения в запретные тексты, ибо никогда не был уверен, что мои грехи останутся в секрете. Признаюсь, в некотором смысле я и сам не желал заходить так далеко за черту: среди книг, подаренных мне капелланом, были две, в которых рассказывалось о сущности варпа и его связи с материальным миром.

Изучив его аннотированный текст к произведению Лоргара и перечитав книги из собственной коллекции, я совместил некоторые магические ритуалы.

И лишь прознав о падении Хоруса и резне на Исстване, я пришел к выводу, что пришло время укрепить мою новую преданность. Я пребывал в полной уверенности, что силы Воителя прибудут на Калибан в течение нескольких недель, возможно, месяцев, и хотел предоставить ему не только войска, но и нечто более… фундаментальное. Своими намерениями я не делился ни с кем, даже с Захариилом или Астеляном, потому как не был уверен, что кто-либо продолжит поддерживать меня, узнав, что я призвал на помощь нематериальные силы.

Я дождался самой длинной ночи Калибана: это было необходимо, чтобы начать ритуал. Я собрал необходимые вещи, одну за другой, чтобы не вызвать подозрений, кое-что даже сделал своими руками. Альдурук значительно расширил границы после возвращения со мной Льва, и еще больше — после Приведения к Согласию, но теперь от нашей крепости осталась лишь полупустая оболочка прежней славы. Некоторые флигели и башни были заброшены полностью, а хлева и конюшни — заколочены досками. Древнейшие залы, высеченные в горной породе в самом сердце Ангеликасты, обветшали первыми. Ремесленные мастерские, где когда-то трудились оружейники, серебряники и свечники, уже два поколения не слышали звона молота. Они-то и предоставили мне идеальное место для работы.

В то время я еще не успел создать собственную библиотеку, но уже перенес свою растущую с каждым днем коллекцию в более просторное и вместительное помещение. Из этой старой башни шел потайной ход к моей кузнице.

Я изложил все в соответствии с диаграммами, которые я старательно вырисовывал на полях и обложках книг, ибо не осмеливался излагать свои мысли на хрупкой и уязвимой бумаге. Я окунул испачканные красными чернилами пальцы в соль и телячий жир и нарисовал восьмиугольник с прочими символами по его периметру, отмечая главные точки каплями собственной жизненной жидкости.

Во время каждого из ритуальных действий я произносил необходимые слова, собранные строка за строкой в пяти разных томах. Здесь-то мне и пригодились книги Люпуса, поскольку одна из них являлась своего рода словарем со схемами напевной речи, где все слова соответствовали многим архаичным терминам с древним калибанским произношением. Будучи учеником, изучавшим традиционные знания Калибана, я знакомился со старым языком родного мира, но не сознавал, как много общего он имеет с языком магии.

Далее я зажег свечи и поместил их в полые свинцовые палочки, предварительно обвязав воск сеткой, которую сам же и сплел из тонких, как волосы, серебряных нитей. Остальные приготовления были более приземленными, но не менее важными — запереть двери и задернуть окна тяжелыми шторами.

Я не знал, чего ожидать. Я вспомнил рассказы о Скитальцах — обездоленных рыцарях и авантюристах, бродягах, ходивших от поселения к поселению, предлагая свои услуги как воина или сказителя, в зависимости от того, за что лучше платил тот или иной хозяин. Большой популярностью пользовались истории о ведьмах и зверях, скрывающихся в пещерах, и том, как храбрые рыцари собирались в поход на них. Но также ценились и рассказы о нефилла и злых колдунах, которые обычно проклинали главных героев.

Величайшие из сказителей бросали искрящийся порошок в очаг, ослепляя вспышками цвета, в то время как колдуны в их историях распевали мерзкие заклинания.

Мне и в голову не приходило, что я на пути к тому, чтобы стать тем самым злым волшебником. Я все еще считал себя лордом, которого оскорбил соперник из чужого замка и который борется за свободу против властного короля. Изгнанные с трона, герои неизменно отправлялись в дикий лес, чтобы умереть либо от лап зверя или стихии, либо от руки приспешников нового короля. Но в обоих случаях герой или героиня истории избегают смерти и возвращаются с новыми союзниками, чтобы свергнуть узурпаторов.

Я чувствовал себя будто зажатым между буйством возбуждения и предчувствием чего-то худшего.

Итак, я начал.

Я был готов к полному провалу. До момента, как я встретил Каласа и Эреба, небольшая часть меня питала подозрение, что книги из библиотеки Люпуса — чистая выдумка. Безусловно, книги содержали практические знания, но изображения рушащихся домов и хищных ящероподобных собак временами казались мне скорее плодом лихорадочного воображения, чем научных изысканий. Иногда, в самые тяжелые минуты сомнения, когда моя уверенность истощалась бесконечностью изгнания, я развлекал себя мыслью бросить эти книги в печь, предав их огню вместе с выдумками и сказками.