Лиутпранд Кремонский - АНТАПОДОСИС; КНИГА ОБ ОТТОНЕ; ОТЧЕТ О ПОСОЛЬСТВЕ В КОНСТАНТИНОПОЛЬ

XLVI. Господь наш Иисус Христос, единовечный и единосущный Отцу и Святому Духу, чьим милосердием полна вся земля⁷³, желает, чтобы ни один человек не погиб, но чтобы все спаслись и пришли к познанию истины, дабы не погибнуть; один Бог предвидел это и до сотворения мира, и после сотворения всего, когда создал Он человека, как господина над всеми тварями и правителя, и когда выкупил его в конце времени пролитием собственной крови тот истинный человек и истинный Бог, - не двое, но один, - и одних привлек к любви своей и радости собственной отчизны благодеяниями, а других вынудил к этому страхом, но не ради себя, -ибо ни добро наше не служит Ему к прибыли, как свидетельствует пророк, говоря: «ибо не нуждаешься в наших милостях»⁷⁴, ни зло наше не может причинить Ему вреда, - но ради нашей пользы. И вот, поскольку благодеяния Его мы презрели, Ему было угодно на время наказать нас такого рода ужасом. Но, чтобы сарацины не издевались слишком долго и не говорили: «Где же Бог шс?»⁷⁵, Бог обратил сердца христиан так, что им более хотелось сражаться, чем как прежде бежать.

XLVII. В это время верховным понтификом достопочтенного римского престола был Иоанн Равеннский⁷⁶. Эту высшую духовную должность получил он, нечестиво поправ и человеческие, и божеские законы, следующим образом.

XLVIII. Городом Римом тогда управляла как мужчина, - стыдно и сказать, -бесстыдная блудница Теодора⁷⁷, бабка того Альберика⁷⁸, что недавно умер. Она имела 2-х дочерей - Мароцию⁷⁹ и Теодору⁸⁰, не только подобных ей во всем, но и еще более склонных к разврату. Из них Мароция родила преступным образом от папы Сергия, о котором мы упоминали выше⁸', Иоанна⁸², после смерти Иоанна Равеннского получившего должность в Римской церкви, а от маркграфа Альберика⁸³ - Альберика, позже, уже в наше время, захватившего верховную власть над городом Римом. В это же время Равеннский престол, - архиепископ Равенны считался вторым по значению после Римского архиерея, - занимал первосвященник Петр⁸⁴. По долгу службы он весьма часто посылал в Рим к апостольскому владыке названного папу Иоанна, бывшего тогда служителем его церкви; Теодора, бесстыднейшая, как я говорил, блудница, пылая любовной страстью, прельстилась красотой его лица и не просто желала вступить с ним в связь, а и принудила его позже к этому. Пока совершались эти бесстыдства, умер епископ Болонской церкви, и Иоанн был избран на его место. Чуть позже, перед самым днем его рукоположения, умер названный архиепископ Равенны; тогда по наущению Теодоры этот Иоанн, разжигаемый честолюбием, оставил прежнюю Болонскую церковь и вопреки установлениям святых отцов захватил его место. Придя в Рим, он тотчас же был рукоположен в епископы Равеннской церкви. А по прошествии малого времени, будучи призван Богом, умер тот папа, который рукоположил его вопреки праву. Тогда-то извращенный ум Теодоры, подобный уму Глицерин⁸⁵, не имея сил терпеть, что ее любовник из-за расстояния в 200 миль, отделяющего Равенну от Рима, очень редко теперь владеет ею, заставил [Иоанна] оставить архиепископство в Равенне и - о ужас! - овладеть верховным понтификатом в Риме. Итак, когда он был таким образом поставлен наместником святых апостолов, пуны, как я уже говорил, достойным жалости образом опустошили Беневент и римские города.

XLIX. Между тем случилось, что некий пунийский юноша, раздраженный несправедливостью, покинул пунов, пришел к этому папе Иоанну и, вдохновленный божественным пылом, обратился к нему с такой речью: «Если бы ты, великий священник, был мудр, то не позволил бы пунам так тяжко разорять народ и землю, тебе подвластную. Выбери подвижных, быстроногих юношей, которые беспрекословно слушались бы меня, как своего повелителя, наставника и господина. И я не позволю, чтобы они имели с собой более одного щита, одного копья и меча, а также что-нибудь еще сверх простой одежды и малого количества пищи».

L. Наконец, когда 60 [юношей] были отобраны и переданы ему, он выступил против пунов, спрятавшись на узкой тропе, по которой те должны были пройти. И вот, когда пуны, в очередной раз ограбив окрестности, возвращались назад, они внезапно, с громким криком выскочив из засады, перебили их тем легче, чем менее те этого ожидали. Крик из уст и удар от руки следовали друг за другом. И, прежде чем пуны смогли понять, что же произошло, их тела были утыканы копьями. Слух об этом деле и подобный способ борьбы воодушевили многих римлян, после чего они истребили пунов во многих местах; африканцы, ослабленные в результате столь мудрого образа действий, разорвали договоры и, бросив города, оставили себе в качестве укрепления только гору Гарильяно.