Люциана. Трилогия

— Но ты могла поручить его твоему ненаглядному преданному псу Карлу, Клэр или самому Вадиму. Ему это было бы под силу. — он снисходительно улыбался. — Но ты сама пришла за ним. Зачем? Тебе стало жаль его? Или ты захотела поиграть, открыть настоящую охоту, сделать этого мальчика своим рабом? Или есть… какая-то другая причина?

— Не суди по себе, Ричард. — холодно опровергла его домыслы Мила. — Его нужно подготовить. Сбесившийся оборотень мне ни к чему. Этот мальчик силен, и он будет сопротивляться до конца. Я не хочу, чтобы он выдал нас.

— Не думаю, что тебе удастся убедить его, что то, что ему предстоит, так уж заманчиво. Он хочет тебя, а не наше темное бессмертие.

— С чего это ты стал таким гуманным? — усмехнулась она уголками губ. — Почему-то о моих чувствах ты не беспокоился. Я тоже не была готова к тому, что ты мне предложишь. Но в отличии от тебя, я не стану лгать ему.

— Ты уже лгала ему. А он похож на отца. — Ричард сделал несколько шагов вперед. — Такой же красивый и горячий. Ларри ведь всегда привлекал тебя своей темной страстью, необузданностью. Я помню, как ты сожалела о его смерти.

— Что ты несешь. Я сама его убила.

— Я тоже когда-то убил Люциану.

— Не сравнивай.

— Отчего же. Очень похожие случаи. Мила, я пришел не спорить с тобой. Я пришел предупредить. Твой закон непрочен. Отмени его. Прекрати наказывать нас за то, что мы следуем своей природе.

— Это не обсуждается, Ричард. Не все могут контролировать себя так, как ты. Я знаю, что ты не обращал людей против их воли, но есть другие вампиры, которые любят убийство, живут им. Я не могу позволить безнаказанно убивать. Я запретила только беспочвенное лишение жизни смертного, но обращение людей разрешено в исключительных случаях.

— Это смешно. Неужели я бы стал каждый раз являться к тебе и просить о снисхождении, объяснять причины, приводить доводы?

— Теперь ты можешь делать, что хочешь, Ричард. Просто не стой на моей дороге, и не создавай свое племя кровососов. Я не собираюсь воевать с тобой. Не принуждай меня причинять тебе зло. Почему мы каждый раз возвращаемся к этому разговору?

— Темная королева ночи. — иронично произнес Ричард. — Значит, мое мнение больше не имеет для тебя никакого значения?

— Оставь меня, Ричард. Я слишком устала от твоего влияния. Ты заставляешь меня чувствовать себя слабее, чем я есть. Это неприятно.

— Значит, так. — он горько улыбнулся. — Я стал тебе неприятен. Это очень приятно слышать.

— Ты переворачиваешь мои слова. Мы не можем находиться вместе и нескольких минут, это утопия. — отчаянно произнесла она.

— Видимо, одной любви недостаточно. — его голос был полон печали и сожаления.

— Что ты знаешь о любви, Ричард? — яростно воскликнула Мила. — То, что ты называешь любовью, жалкая смесь гордыни и похоти. Я была для тебя только орудием для получения власти. Ты ведь не собирался сказать мне о проклятии Люцианы всю правду?

— Нет. — спокойно признал он. — Но у меня для этого есть много объяснений.

— Приведи хотя бы одно, не связанное с твоим желанием властвовать. — она выжидающе уставилась на него, сложив руки на груди.

— Я знал, что, когда ты обретешь абсолютную власть, это навсегда встанет между нами.

— А, что изменилось бы, останься я человеком? Разве ты не бросил бы меня через несколько лет, когда мое тело перестало бы привлекать тебя?

— У меня осталось бы воспоминание, не омраченное и светлое, которое я пронес бы через всю жизнь.

— А я, Ричард? — в глазах женщины застыла боль. — Что стало бы со мной? Каково было бы мне стареть в одиночестве, зная, что где-то бродишь ты вечно молодой и прекрасный и даришь другим свое бездушное сердце?

Ответом ей была напряженная тишина.

— Я приняла то, что нам никогда не быть вместе, как неизбежность. Прими и ты. — тихо сказала она.

Силуэт Ричарда начал колебаться, словно кто-то невидимый принялся стирать его ластиком. Через мгновение он совсем исчез, оставив лишь горький привкус на губах.

ГЛАВА 4

Впервый звонок будильника застал Джонатана врасплох. Обычно он не дожидался его и вставал гораздо раньше. Ночь выдалась неспокойной. Он видел странные оборванные сны, кошмары, полные призраков и жутких существ с острыми клыками и черными глазницами. Да, и утро не радовало. Тусклый свет освещал комнату серым полумраком. Дождь стучал по крыше унылым тоскливым звоном, отзываясь болезненными спазмами в голове Джонатана.

Душ не принес облегчения. Завтрак, поданный прислугой, так и остался нетронутым. Лиз не спустилась проводить сына, показывая тем самым свое негодование. Что ж, она быстро отойдет и уже вечером станет ласковой и нежной, забыв обо всех обидах. Нужно будет послать ей цветы после обеда. Джон не смотря на уверенность в собственной правоте, чувствовал легкие угрызения совести за свою грубость.

— Мама, уже встала, Сьюзен? — спросил он у немолодой домохозяйки, распоряжающейся всей прислугой в доме. Она была очень дружна с Лиз.

— Да, мистер Грей. Она у себя, жалуется на мигрень.