Люциана. Трилогия

Вадим медленно поднялся, прижимая руку к раненому плечу. Ричард ждал его у двери. Мила заметила во взгляде Милза, обращенном на Вадима, сожаление и печаль. Сейчас он жалел его, понимал его, а кто подумает о ней? Кто поймет ее боль? Горечь наполнила ее душу, обида заставила сердце болезненно сжаться. Она жила полтора года с Вадимом, испытывая невероятные муки совести, из-за того, что ей приходилось лгать ему, даже не лгать, а просто кое о чем не договаривать. А он все знал, знал и молчал. Дверь палаты захлопнулась, и она осталась одна. Снова.

Была ли ее вина в том, что произошло? Винила ли она и себя? Да, конечно, да. Но правда заключалась в другом. В том, что они недостаточно любили друг друга, чтобы сказать правду, чтобы открыться и попытаться понять. У каждого из них была своя тайна, которую они оберегали и лелеяли в глубинах своих душ. Она хранила память о Ричарде, а он — о несчастной матери. Он сказал, что молчал ради спокойствия в душе Милы, но как, оказывается, он плохо ее знал. А теперь он может умереть, и, не смотря ни на что, ее долг сделать все, чтобы помочь ему, даже если уже никогда они не смогут быть вместе так, как раньше. Мила закрыла глаза, уставшие от слез. Будущее казалось ей призрачным и размытым. Она снова не знала, что принесет ей завтрашний день после того, что отобрал день прошедший. Она вновь все потеряла, а строить заново больше не было ни сил, ни желания.

— Как же я устала. — прошептала она, кладя голову на подушку. Сон навалился на нее, унося в темную бездну сомнения и страхи, но там за чертой полуночи — все казалось еще страшней и безнадежней.

— Ты считаешь, что я погибну? — садясь в красный Бентли, спросил Вадим, тревожно глядя на Ричарда. Он привык, что тот знал ответы на все вопросы. Столько раз он помогал ему в трудную минуту, словно знал, когда нужно оказаться рядом.

— Не думаю, Вадим. — сухо ответил Ричард, не глядя на него. Он завел машину, и она плавно тронулась. — Я был на могиле твоей матери. Почему ты так редко навещаешь ее? Она ведь жила ради тебя.

— Я не знаю. — пожал плечами Розовский, не найдя других слов для оправдания. — Слишком мало времени свободного остается.

— Два раза в год было бы достаточно. — Ричард строго взглянул на него. В глазах ее был укор и неодобрение.

— Прости, но я не хочу говорить о ней сейчас. Разве мало она страдала по твоей вине? Почему бы нам не поговорить об этом.

— Пытаешься выместить свой гнев и неуверенность в себе на меня? Не удастся, малыш. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты никогда не осуждал меня. Я сделал для нее все, что мог, и сделал бы больше, если бы она захотела. Но она выбрала жизнь рядом с тобой.

— Ты мог бы убедить ее. Она всегда тебя слушала. Она была бы жива сейчас.

— Ты не знаешь, о чем говоришь. — маска боли исказила совершенные черты Милза. — Она не была бы уже твоей матерью. Она превратилась бы в темное ничто, существо без души. А, что если бы, она захотела присоединить и тебя к детям ночи. Смог бы ты бороться с родной матерью? А вампиры умеют убеждать.

— А разве вам плохо живется? Делаете, что хотите, не болеете, не стареете, охмуряете людей, врываетесь в их сны без спроса. — в голосе Вадима прозвучала злость. Темнота впереди сгущалась. Рана заболела еще сильнее, когда край луны показался из-за черной тучи.

— Ты — глупец, Вадим. Я отдал бы все свои века взамен на одну простую земную жизнь. Мы еще вернемся к этому разговору. Сейчас ты слишком устал. У тебя был тяжелый, полный потрясений день.

— Постой, мы ведь едем не домой. — глядя на незнакомые окрестности, встрепенулся Вадим.

— Как ты наблюдателен. — усмехнулся Ричард, слегка расслабившись. — Ты не против музыки? — не дождавшись ответа, Милз включил магнитолу. Тихая романтичная французская песня наполнила салон.

— Куда мы едем?

— В Москву. Тебе лучше покинуть этот город. Мы выиграем время, и оборотень не сможет сразу нас найти. Я думаю, что, если бы Мила не выстрелила, то он забрал бы тебя с собой. Так что теперь тебе понадобится круглосуточная охрана. В Москве у меня есть надежные люди, которым я смогу доверить твою жизнь.

— Зачем ему забирать меня? — страх снова сжал сердце Вадима, обдав холодом спину.

— Чтобы ты был у него под контролем. Скоро у тебя начнутся галлюцинации, ломки, вспышки неуправляемого гнева. Ты уже заражен. Глупо надеяться, что до полнолуния не произойдет никаких перемен в твоем сознании. Твоя физическая сила будет расти по мере того, как твоя личность станет меняться и деградировать. Этой твари нужно контролировать весь процесс, чтобы не допустить непредвиденных осложнений.

— Звучит не оптимистично. — вздохнул Розовский.

— Я еще не сгущал краски. Будет не легко, сразу предупреждаю. Ты должен бороться, Вадим.

— А как же Мила? Я не могу оставить ее там одну. Что если оно попытается напасть и на нее.

— Завтра я заберу ее и привезу к нам. — сухо ответил Ричард. — Не беспокойся, я сумею ее защитить.

— Только не переусердствуй. — предостерег его Вадим, взглянув в безмятежные синие глаза. Ричард мягко рассмеялся.