Люций: Безупречный клинок

Ничто не отвлекало его мысли.

Байлстим утих, подобно физическому порыву ветра. Люций изо всех сил старался это скрыть, так как прекращающееся действие наркотика лишало его возможности дышать и заставляло чувствовать себя опустошенным. Боль стягивала узлом внутренности. Выжившие космодесантники-отступники собрались полукругом рядом с Вечным, руны и имена на их доспехах стерло пламя и нематериальная кровь. Люций высоко поднял голову демона перед собравшимися братьями, и, сделав над собой усилие, чтобы не показывать слабости, швырнул её на землю.

— Когорта Назики мертва, — произнес он, замаскировав слабость, с силой которую он не ощущал на самом деле, — повелители, которым вы присягнули на верность, клятвы, которые вы когда–то дали свершились. Здесь и сейчас вы стоите, как мои безупречные воины. Дети ложного императора, дети Фулгрима и дети самого молодого из богов. И, стоя в пепле всех тех, кто станет у нас на пути, именно мы решим, что такое совершенство.

Из глоток космодесантников вырвалось гулкое приветствие. Кулаки взмыли в воздух и ударились о нагрудники. Имя главаря эхом отразилось от обугленных стен зала. Его разум ухватился за похвалу, а энтузиазм рос вместе с их энтузиазмом.

— Агония! — взревел Люций. — Экстаз! Еще! Мы вновь ощуим чувства, я обещаю. Это наш Крестовый Поход. Именно ради него наши клинки будут проливать кровь врагов. Мы победим смертность нашей плоти, если нам придется вырвать победу из рук Фениксийца, из рук самих богов, мы это сделаем!

— Агония! — прогремели Безупречные.

— Экстаз!

— Еще!

Люций поднял меч, чтобы соединить свой голосом с голосом своей армии. Жаждущий Крови быстро превращался в ничто под его копытами. Вечный пошевелился, едва не споткнувшись о колени демоны, когда они сдвинулись. Он сражался, чтобы удержать нечто, пробивающееся из–под его плоти. Он не слышал радостные возгласы Безупречных перед собой, лишь крики заключенных убийц, сплетающиеся в клинок, управляемый одним голосом.

— Агония!

— Экстаз!

…еще!

Эпилог

Мостик «Диадемы» гудел, рокот плазменного сердца и тихое бормотание членов команды теперь максимально приблизились к истинной тишине. Люций стоял на мостике на протяжении нескольких часов. Он глядел в окулус на извивающийся ландшафт руин Ока, наблюдая за призрачным танцем гололитов, сканировавших пространство вокруг ударного крейсера на предмет угроз, которые непременно настигнут «Диадему».

Люций наслаждался молчанием еще пару секунд, прежде чем прервать его.

— Почему ты осталась? — спросил он, посмотрев на массивный трон в центре командного помоста рядом с ним, — зачем вернулась за мной?

Кларион стояла на богато расписанном сиденье командного трона. Тело ребенка всё ещё не дотягивалось до горжета Люция.

— Этому причина ты, — ответила девочка с улыбкой, которая играла в её золотистых глазах. — Ты, Люций. Ты падаешь и поднимаешься, продолжаешь идти, отказываясь поверить в свои прошлые неудачи, пока они снова не настигнут тебя. Ты возвращаешься, с каждым разом теряя частичку себя, но никогда не останавливаешься и не сдаешься. Ты такой же, как и вся твоя раса, Люций, и, как и со всеми вами, я буду наслаждаться твоим танцем до самого конца.

— Скажи мне, — попросил Вечный без тени злобы, которая обычно пропитывала его слова, — ребенок, чью плоть ты украла. Её душа, она еще там?

Губы Кларион задумчиво выпрямились.

— Нет, — тихо ответила она, переведя взгляд на окулус, — она так давно утихла.

— В нашей бесчеловечности, — произнес Композитор, — есть святость.