Люций: Безупречный клинок

Острый как лезвие силуэт опускался с измученных небес на инверсионных следах цвета нефрита и лазурного огня, ныряя в бурлящий водоворот, что опустошал поверхность планеты. «Когтистая королева» вернулась за тем, что осталось от Когорты Назики, и она не собиралась ждать долго.

Люций сплюнул еще раз. Ведомая его мыслями плеть обвилась вокруг предплечья, и он оттолкнулся от надстройки «Бойцовой псины». Вечный раскинул руки и нырнул сквозь клубящуюся пелену пыли на землю. Почва расцвела неоновыми мандалами[2], когда он приземлился и побежал по разрушающейся поверхности туда, где «Когтистая королева» должна была сесть на землю.

С этим миром он покончил.

Диренк проснулся для того, чтобы увидеть гибель мира, даже не помня, как он здесь оказался. Причудливый чужеродный ландшафт простирался перед ним, пока он выбирался из–под деформированной обшивки палубы. Сама земля вспыхивала и искрилась мириадами экзотических цветов под всем, что жило и двигалось. Открытое небо рушилось над головой и демонстрировало сводящую с ума процессию потоков Ока Ужаса, похожую на парад сумасшедших. Земля сотрясалась от сильных толчков, раскачивая то немногое, что осталось на остове «Бойцовой псины», чтобы стряхнуть всё с костей корабля.

Боль пронзила израненную плоть Диренка, и он застонал, попытавшись встать на колени. Он подался вперед, но споткнулся и неуклюже повалился на бок. Мужчина посмотрел на свою левую руку, но увидел лишь обгоревшую головешку вместо запястья, покрытую толстой черной плёнкой из засохшей крови и пепла.

Тошнота расцвела в желудке и подкатила вверх, а маслянистый холодок шока пополз по покрытой синяками грязной коже. Он не помнил последних нескольких часов. Он не помнил ни аварии, ни то, как оказался здесь. Его воспоминания прервались на том моменте, когда раб упал в мягкие объятья розового тумана на нижних палубах «Бойцовой псины».

Воспоминание о тумане пронзило мозг острой тоской, которой прежде он никогда не испытывал. Раб не мог точно вспомнить, на что был похож туман; пробуя сделать это, он чувствовал то же, как если бы пытался схватить дым. Диренк знал, что туман был трансцендентным и чистым, и что в жизни не было ничего важнее, чем вернуться к нему. Оглядевшись вокруг, он понял, что ничего такого прекрасного и совершенного в этом деформированном и горящем месте нет.

Это случилось, когда Диренк заметил тела. Его чувства, казалось, внезапно вернулись к нему. Запах угля, железа и топленого жира резал ему ноздри. От дыма покраснели глаза. По грязным щекам потекли слезы. Он слышал треск пламени, стон и лязг железа, видел трупы товарищей-рабов настолько четко, насколько мог. Раб чувствовал, как его тело дрожит слабым эхом земли, содрогающейся под ним в ярких красках. Планета разрушалась.

Звук землетрясения был настолько громким, что Диренк не услышал, как приближается полубог. Он повернул голову и увидел стоящего над ним гиганта в боевой броне из сверкающего жемчуга с перепончатыми тёмно-фиолетовыми прожилками. Одна из рук гиганта представляла собой огромную перчатку из сверл и режущих инструментов. Другая же держала квадратный серебряный болтер размерами побольше головы Диренка.

— Жизнь, — голос гиганта мягко стелился подобно лавине, просачивающейся сквозь осиный рой — низкий и размеренный, не скрывающий неоспоримую угрозу, что источал полубог одним своим присутствием. Медленно он поднял болтер и направил на Диренка, — или смерть?

Кровь застыла в жилах раба. Несмотря на адскую жару места крушения, он не переставал стучать зубами. Он уставился в дуло пистолета, являющееся целым его миром на данный момент, широко распахнутым черным глазом. Все остальное — ландшафт, звуки, запахи — отошло на задний план перед ликом смерти, обещанной холодным железным кругом.

— Ж-жизнь, — с трудом выдавил Диренк стиснутой от ужаса челюстью. Он произнёс это слово так, словно это был самый тяжелый груз, который он когда–либо поднимал.

Полубог оставался нечеловечески застывшим — ответ Диренка не тронул его. Болтер всё еще был нацелен на голову поверженного раба. Именно в этот момент Диренк заметил сбившуюся в толпу кучу напуганных людей позади бронированной туши легионера. Страх заставлял их молчать, уступая своему новому хозяину.

С мягким мурчанием сервомоторов брони полубог поднял оружие. Теперь дуло находилось между глаз Диренка, когда раб неуверенно поднялся на ноги.

— Жизнь.

I.VII

Кризитий пригнулся, когда гребень, на котором он находился, взмыл на сотню метров в воздух. Планета вокруг трещала и перестраивалась. Горные хребты вздымались вверх, царапая небеса, прежде чем упасть в настолько глубокие впадины, что их дно невозможно было разглядеть. Противники во всё еще продолжающейся битве кувыркались вниз по крутым склонам, исчезая из поля зрения мечника в клубах дыма и пыли.