Люций: Безупречный клинок

Диренк наконец–то понял, откуда раздается смех. Группа стройных девичьих фигур танцевала и резвилась на лугу. Серебристый шелк их одежд струился за ними, подобно мерцающим крыльям ангелов. Одна из них вприпрыжку подбежала к остальным и присоединилась к хороводу, взглядом ярко-зеленых глаз окинув Диренка через плечо.

Раб в жизни не видел ничего и никого столь прекрасного. Человеческое общество, где он родился, состояло из грубых неряшливых существ, накаченных до звериного состояния алхимическими усилителями и страдающих от недостатка естественного света и тепла. Диренк на мгновение остановился на вершине холма, растерявшись от непринужденной грации танцовщиц, но после направился к ним.

Корпус «Диадемы» задрожал — волна нематериальной силы ударила корабль в борт. Полностью восстановленная защита поля Геллера надежно укрыла крейсер. Волна вскипала вокруг капсулы золотисто-лазурной энергии, едкий прилив лишь слегка отклонил «Диадему» от назначенного курса, по которому она плыла. Двигатели древнего ударного крейсера зажглись и звездолёт плавно развернулся на струях яркого пламени от маневровых двигателей, прежде чем уйти из надвигающейся бури.

Кларион не получила никаких сообщений о том, что демонам удалось пробраться на палубу до того, как экипаж вновь активировал поле Геллера. Она ничего не слышала ни от Люция, ни от других легионеров с тех пор, как он покинул мостик. Но Кларион ощущала пряный запах. Где–то на корабле пролилась кровь. Девочка чувствовала это так же хорошо, как собственные кости.

Один из воинов Когорты Назики умер и умер не совсем хорошо. Кларион провела темным языком по зубам. Еще один пир в Море Душ.

У неё не было ни курса, ни цели, к которой она могла бы направить свой прекрасный корабль так же точно, как метнуть серебряно-фиолетовое копье.

Проведя пальцами по рунной панели, встроенной в подлокотники трона, Кларион кинула взгляд на уголок окулуса, занимавшего большую часть передней стены мостика. Вид открывался вниз и она смотрела, как хребет «Диадемы» простирается вдоль во всем своем готическом зубчатом великолепии.

На вершине каждого шпиля, каждой башни и минарета стояла армия статуй, ожидающих своего часа в безмолвном безвоздушном карауле. Они все были приблизительно одинаковой формы — словно извивались своими тонкими и соблазнительными линиями, но в то же время ужасали. Они несли бремя неописуемых страданий, которые могли причинить их огромные и острые клешни. Некоторые отражали порочный свет Ока сиянием яркого серебра, другие, подобно тусклому зеркалу дымчатого стекла или кремового мрамора, отражали все вокруг. Многие сидели в позах горгулий, большинство, наоборот, стояли во весь рост, но каждая из почти тысячи трехсот статуй немигающе уставилась на мостик «Диадемы».

На Кларион.

Подавленное воспоминание из глубины сознания всплыло на поверхность. Кларион ощутила дрожь, проходящую по всему позвоночнику её оболочки, и при любых других обстоятельствах, дрожь была бы приятной. Неподвижные существа наблюдали за ней каждую секунду с тех пор, как она поднялась на борт «Диадемы». Тогда девочка внезапно, острее обычного, почувствовала нервное дыхание непонятной фигуры, тянущейся к ней. Глаза или некое подобие глаз никогда больше не прекращали сверлить её спину. Постучав по рунной панели, Кларион вновь открыла окулус в обычном режиме.

— Ауспекс, — произнесла Кларион. К помосту подошла пожилая женщина в выцветшей униформе легиона с кремовыми и лиловыми кантами.

— Моя госпожа?

— Прочесать местность вокруг нас. Весь сектор, — золотые глаза Кларион сузились, — найдите мне что–нибудь, что можно убить.

Пошатываясь Люций шел по коридорам «Диадемы». Он прижимал ладони к глазам, пытаясь хоть на миг спрятаться от грохочущих гармоник, доносящихся из вокс-рупоров вдоль стен. Пронзительные вопли проносились над его доспехами, словно штормовой ветер, достаточно сильный, чтобы он застучал зубами. Эти звуки скорее служили далеким фоном к тому реву, который кипел в его разуме.

Плененные души, закованные в броню Люция, становились все громче. Беспомощные крики, ядовитые проклятия его убийц становились все резче и отчетливее, как будто раздавались прямо из–за спины. С тех пор, как он покинул коридор после убийства Кризития, их атака усилилась, они кричали громче, чем когда–либо прежде.

— Заткнитесь, — прорычал он, поднимая и опуская плечи от невыносимой боли, которой не мог насладиться. Он прижал кончики пальцев к стене, пробивая вмятины в металле дрожащими когтями. Виски пульсировали от лихорадки, а череп, казалось, разбухнет до такой степени от их проклятий, что лопнет.

— Заткнитесь! — Люций ударил кулаком в стену, погрузив свой наруч внутрь до половины. Раздался скрежет и лязг разрывающегося металла, но тут потерялся в шуме корабля и причитаниях из разума Вечного.

— Брат?

Люций повернул голову и увидел, как из–за поворота в коридоре появился Чезаре. Перламутровые доспехи апотекария мерцали в дезориентирующем танце света люменов, создавая впечатление миража по мере приближения.