Лютый

Алекс удивленно покосился на то, как всех сдуло. но благоразумно промолчал. безбоязненно глядя на мужчину, который был мало того, что громким, так и еще и отчетливо странным.

По крайней мере, по городским меркам Алекса — точно.

Но, к его чести, Алекс не дрогнул и не отступил. даже когда Ледяной зашел в комнату, просканировав его своими пронзительными прозрачными глазами, чуть прищурившись, и, наконец, хмыкнув себе под нос: «Ну надо же! Стойкий! Давно таких не видел!»

-..если этот приступ не первый, он может длиться достаточно долго…

Алекс осекся, обернувшись на Севера и Нефрита как раз в тот момент, когда Сумрак склонился над извивающимся Бером, тихо обратившись к Северу:

— Сынок, только ты можешь проверить…

Глядя в синие глаза Севера, в которых словно застыл лед, кровь отхлынула от моего лица.

Не нужно быть гением, чтобы в голове с ужасающей ясностью сплелись воедино все колечки одной простой логики — Север был Кадьяком.

А что могут определить только Кадьяки?

Правильно! То, благодаря чему, я была восковой фигурой еще совсем недавно! Яд Кадьяков!

— Дочки, возьмите нашего гостя и поищите аптечку! — быстро повернулся к нам Сумрак, чуть кивнув, на что Мия, судорожно выдохнула, но все-таки послушно вышла из комнаты, осторожно увлекая за собой Алекса и меня в коридор, понимая, что ему больше нельзя находиться в этой комнате, пока он не увидел лишнего.

— Это новый телефон. Он работает здесь. Я проверял, — быстро запихнул в карман моей спортивной кофты Алекс небольшую трубку, не дав мне ничего сказать в ответ.

— Мы поищем с Алексом, Мия может понадобиться… — когда Нефрит поднялся, я поняла, что все плохо.

В зеленых глазах Нефрита был тот же лед. что и у Севера, чтобы не показать эмоциями все то, что творилось внутри Беров при мысли о том, что спова про его отца оказались верны.

К счастью, Алекс вышел за Нефритом без пререканий, на пороге оглянувшись на нас, словно сомневался, справимся ли мы дальше, оставшись одни.

Лишь проводив взглядом мужчин, я поняла, что все это время Лютый стоял в коридоре, прислонившись спиной к стенке и глядя на меня так разъедающе пристально, что сложно было понять, как кожа на мне еще не загорелась…или не покрылась инеем от ледяного холода.

Он смотрел на меня, сповно его совершенно не интересовало, что происходит в комнате и почему Сумрак и Север изменились в лице при виде того, что здесь произошло.

Смотрел так, словно хотел забраться мне под кожу, вплетаясь в вены и просачиваясь в кровь, чтобы унестись ее стремительным потоком прямо в мозг и прочитать все то. что в нем творилось.

Я напряженно застыла от этого взгляда, не испугавшись, но растерявшись того, что в последние минуты думала исключительно об Алексе, сама того не понимая.

-..Что-то не так? — сипло прошептала я. видя, как светлая бровь коварно изогнулась:

— Ты скажи

— Потом поговорите! — пророкотал Ледяной. оборачиваясь на сына, и я вздрогнула. впервые увидев эти светлые. словно лед, глаза такими хмурыми и сосредоточенными. — Надо увести из дома человека. пока жив и здоров, потому что сейчас он ходит по лезвию ножа. Увидит то. что не должен — и ближайший сугроб станет ему вечной могилой!

— Я уведу его в город и вернусь. — я даже не обратила внимание на то, что кроме уже знакомых и родных Беров в коридоре стоял и тот. который пришел с Алексом.

Странный, суровый. Сероглазый.

Тот, на которого не поднимал своих глубоких мудрых глаз Сумрак.

— Сын, не молчи! — от рыка Ледяного снова завибрировали стекла и все приглушенные голоса стихли. погрузив дом в ужасающе-напряженную тишину. когда все уши были направлены на Севера, который ответил мрачно и резко:

— Будто сам не чувствуешь!

— Я могу ошибаться.

— Ошибки нет..

Я на секунду закрыла глаза, судорожно втянув в себя воздух и чувствуя. как Лютый метнулся в комнату, склоняясь над Бером. чьи судороги стали постепенно проходить, но он по-прежнему хрипел и дышал тяжело и рвано.

— „пустите ему кровь… чем больше, тем лучше. Дочка, сделай тот чай.

Словно мои конечности превратились в ледяную статую, не давая мне пошевелиться, пока я, едва дыша, смотрела, как Север и Лютый поднимают с пола Бера, осторожно укладывая его на кровать. а Мия с бледным личиком кидается мимо меня на кухню.

Мне казалось, что это жуткое окоченение снова пробирается в меня, отбирая мое тело. и вселяя лишь огромную удушливую панику. словно этот яд мог войти в меня даже по воздуху, вцепляясь в легкие своими колкими щупальцами и замораживая меня изнутри.

Я впивалась в ладони ногтями до крови, чтобы только понять, что я ЧУВСТВУЮ!

Что никогда больше не стану бестелой восковой куклой, внутри которой горит в агонии душа.

Не в силах, втянуть в себя дрожащий воздух, я смотрела на то, как Север склоняется над Бером, прокусывая осторожно его кожу от плечей до запястья. откуда ручейками текла алая кровь. впитываясь в простынь, отчего она становилась багрово-красной…

Одну руку. Затем вторую…

Все больше этих глубоких мелких ранок от острых клыков…

Все больше крови, которая пропитывала насквозь белье, пробуждая в глубине тела колкую тошноту.