Лютый

— Ты же знаешь наши правила! — в конце — концов всплеснула руками Луна к счастью, не бросаясь в драку, как бы это наверняка сделала Звезда, когда Лютый просто отодвинул ее, не пытаясь вытолкать за пределы кухни и затаскивая вслед за нами, кивнув холодно и напряженно:

— Где вы храните молоко?

Я не ожидала, что Луна притихнет, явно прислушиваясь к тому, что происходит внутри мужчин, которых в эту секунду не могло остановить уже ничего. Даже если бы вернулась Звезда со всеми своими сестрами.

По всей видимости, Луна быстро поняла в отличие от своей черноволосой сестры, что все очень серьезно и явно как-то связано с детьми, когда притихнув, просто махнула рукой Северу, приглашая следовать за собой, и не пытаясь спросить ничего больше.

Мы с Мией напряженно застыли у входа, боясь помешать даже дыханием, когда Луна вытащила две небольшие бочки, которые вряд ли смогла бы поднять обычная человеческая девушка. Она снова не сказала ничего, молча наблюдая за тем, как Север опустился на колени, одним быстрым движением открывая их и склоняясь над ними так низко, словно собирался в них окунуться с головой.

От напряжения в воздухе температура скакала, то обжигая жаром, то обдавая колким холодом.

— Брат? — обычно мурпыкающий, надменный голос Лютого был словно лезвие кинжала, как и пронзительный взгляд его голубых глаз, которые смотрели на Севера так пристально, что становилось страшно.

Думаю, Лютому не нужен был словесный ответ, когда он все почувствовал, зарычав так громко и низко, что вздрогнула даже Луна. покосившись на того, кого знала с детства, но явно не ожидала ничего подобного.

Мия ахнула, когда зрачок Лютого снова раскрылся и лопнул, оставляя лишь голубую яркую радужку. и мышцы на плечах заходили ходуном, словно зверь сидел внутри его большого тела, пытаясь вырваться на свободу.

— Тихо, тихо…. — Север поднялся на ноги, поспешив к Лютому, и положив широкие ладони на напряженные плечи своего брата, — у нас много дел. брат. Сначала дождемся Нефрита…

Луна нахмурилась, оказавшись рядом с двумя Берами с такой скоростью, что невозможно было заметить, как она успела оказаться возле них, что пугало.

— Вы давали молоко детям? — не знаю, как в таком состоянии Лютый мог еще говорить. когда его голос звучал в двух тональностях — один его привычный человеческий и мурлыкающий, а второй низкий и утробный.

— Что не так с молоком?! Север? — Луна вцепилась в руку Бера, отпрянув от него. когда тот тяжело выдохнул:

— В молоке яд Кадьяков.

— Так вы давали молоко или нет?..

Луна не ответила, просто исчезнув из кухни, и можно было бы подумать, что девушка растворилась, если бы сверху на нас с застывшей Мией на стали падать колючие ледяные пылинки. которые поднялись в воздух оттого, с какой скоростью девушка выбежала, оставляя нас в гнетущем молчании, когда я не знала, можно ли продолжать надеться и верить в то. что все закончится хорошо.

— …НО ведь она сама сказала. что с детьми все в порядке. Они играют и трое спят…

— тихо проговорила я. надеясь услышать от наших мужчин. что-то такое, что всколыхнуло бы сердце хоть маленькой капелькой счастья

— Идем к детям. Отец ждет, — Лютый выдохнул тяжело раз. И еще раз.

Он закрывал и открывал глаза, не в силах сразу взять себя в руки, задерживая дыхание и мотая головой, пока, наконец не кивнул Северу уверенно и собранно.

— Я в порядке. Идем.

Меня завораживали эти невероятные отношения между братьями, когда они оставались друг с другом до последнего, поддерживая и полностью полагаясь на свою семью.

Я обхватила обеими прохладными ладонями руку Лютого, поцеловав в плечо. куда смогла дотянуться, не в силах выразить словами того. что я чувствовала и что отчаянно хотела стать для него той незримой душевной поддержкой. которой у него никогда не было, и к которой он совершенно не привык, не ожидая, что он примет ее в эту страшную и тяжелую секунду.

Не ожидала я и того. что мой ледяной муж, неожиданно склониться, целуя меня в затылок и увлекая за собой из кухни по коридору дальше, вслед за Севером и Мией, которые шли впереди переплетаясь пальцами в один крепкий замочек.

Тонкие детские голосочки послышались еще до того, как мы вошли в небольшое уютное помещение, которое было выстелено белыми шкурами, и где стояли два ряда кроваток вдоль стен.

Светловолосые и голубоглазые дети казались просто чистой воды купидончиками. которые ползали. ходили и бегали по комнате, таская за собой деревянные мечи и щиты, колупаясь в серебристых волосах Отца, или пытаясь кусать его за пальцы, своими прорезающимися зубками.

Не помню, чтобы в своей жизни я когда-либо видела что-то более нежное и милое, глядя на то, как наш огромный, резкий, громкий, но добрый Отец сидел посреди этой комнаты, скрестив ноги и прижимая своей большой ладонью самого маленького из всех, глядя глазами, полными обожания на своих белокурых ангелочков, которые шныряли по комнате, то бегая друг за другом, то приползая к Отцу и хватались своими пухлыми маленькими ручонками, пытаясь подняться на нетвердые маленькие ножки.