Лютый

— Боишься, что не удержишься? — и снова этот голодный облизывающий блеск голубых глаз, от которых я почему-то не замораживалась, а начинала таять, намокая особенно активно в некоторых местах!

— Боюсь!

Его смех был глубокий, волнительный, победный и такой эротичный, что я на секунду почему-то задержала дыхание, словно это могло мне помочь не потерять себя, когда я демонстративно выпрямилась, сидя на нем верхом, и изогнув бровь на манер Лютого, пропела как только смогла протяжно и сладко:

— Я ждуууууу.

Забавно было наблюдать, как Лютый замолк, прикрыв глаза и выдохнув тяжело и протяжно, заставляя меня буквально ерзать от нетерпения.

Что же там было такого необычного, что говорить об этом смущался даже сам Лютый?!..

— Эта история касается не только Мрака, но и Сумрака…и было бы лучше, если бы ты спросила у него сама, — я медленно моргнула, пытаясь переварить услышанное и связать все концы ниточек. чего пока никак не получалось, пристально наблюдая сверху за Лютым, который снова замолчал. очевидно, буквально заставляя себя говорить, — …но, хорошю. Я расскажу тебе это лишь потому, что не хочу. чтобы Сумрак лишний раз вспоминал об этом и снова чувствовал свою боль.

Это было и вопнительно. И страшно…

Становилось ясно с этих слов, что ничего хорошего от истории ждать не приходилось, и, думая о нашем добром и мудром Сумраке, становилось явно не по

Лютый вздохнул еще раз, в этот раз весьма сосредоточенно и даже как-то упрямо:

— В девушку были влюблены оба брата. Она узнала о нашем роде случайно и должна была умереть еще в лесу, когда увидела их…но Сумрак не смог этого сделать. Его глаза загорелись сразу же…

Когда я вздрогнула, Лютый осторожно достал свои руки из-под моих ладоней, положив их на бедра, не пытаясь притянуть к себе. а словно пытаясь защитить.

— Они спрятали девушку… вернее пытались. Но сами братья не могли обмануть своего отца и повелителя их рода. Я не знаю всех подробностей, но знаю лишь одно наверняка — между Сумраком и Мраком девушка выбрала последнего, даже если тот не был влюблен по настоящему…

-..его глаза не горели?

— Нет, Злата…и никогда не загорались потом. По крайней мере, на нее….Сумрак встал на защиту брата и своей возлюбленной, даже если она выбрала не его. Он убедил своего отца отпустить брата и девушку, приняв на себя все наказание….

На душе было так тяжело и больно, что я легла на мощную горячую грудь Лютого, с благодарностью ощущая, как его руки оплелись вокруг меня, прижимая к себе осторожно и нежно.

— Ты знаешь, как наказывают Берсерков за измену?…

Я не была уверена, что хочу спышать это, молча покачав головой и закрыв глаза, прижимаясь к ароматной гладкой коже Лютого и прислушиваясь к глубокому ровному сердцебиению своего мужа.

— Его бьют по спине особыми тонкими прутьями до тех пор, пока не сдирают кожу. А потом бросают в одиночестве за много километров от родного селения….если после этого он сможет вернуться в свой дом, то наказание считают пройденным и его прощают.

Я зажмурилась, пытаясь сдержать слезы, и кусая губу, пытаясь не видеть перед глазами нашего славного, добрейшего Сумрака, который пожертвовал собой ради брата и своей любимой.

-..а как случилось, что Мрак…

— Убил ее? — руки Лютого напряглись и буквально окаменели, но при этом не сдавили сильнее и не причиняли боли, когда он осторожно погладил меня по спине, легко и ласково касаясь кончиками пальцев каждого позвонка, — Мрак никогда не был влюблен в девушку по настоящему, хотя и продолжал жить с ней в городе, в который они оба вложили столько сил. Беда случилась, когда Мрак влюбился. По-настоящему. И его глаза загорелись на приезжую девушку. Он хотел быть честным со своей женой….по крайней мере, так говорил Свирепый…пытался уйти, но жена не хотела его опускать. Плакала.

— …И ОН убил ее за это?!

— Случайно. Не рассчитал силу и оттолкнул ее от себя. Женщина ударилась головой…

Я едва могла дышать, желая лишь одного, чтобы морозный аромат Лютого заполнил мои легкие, и отключил мои мозги, которые дымились от полученной информации и буквально выворачивались наизнанку.

Едва ли я теперь могла рассуждать о Карате и его злодеяньях, когда все мои мысли были лишь о Сумраке и его ужасной истории.

Он пожертвовал собой ради брата и любимой, чтобы в конце-концов все закончилось так ужасно…

Возможно, именно поэтому он всегда носил одежду, чтобы только никто не видел того, что было с его спиной.

Боже…как он только смог выжить после этого зверства над собой?!

Как он не проклял своего брата за то, что тот не сберег его любимую)…

— Неужели после этого всего Мрак смог быть рядом со своей новой любимой? — выдохнула я в грудь Лютого, обхватывая его руками, чтобы прижаться сильнее и скорее прийти в себя.

— Нет. Он остался один.

Мы еще долго молчали, дыша в такт. Вот только сердце Лютого билось спокойно и размеренно, пока мое содрогалось при каждом ударе, прочувствовав услышанную историю, которую мозг едва смог вместить в себя, отвергая ее от ужаса и тошнотворной неприязни к тому, как порой бывает горька и несправедлива жизнь.