Лютый зверь

Племянница моя вросла в лёд, замерла на месте, я быстро подкатила к ней и, подхватив на руки, стала медленно отъезжать назад, во все глаза глядя на огромного… волка. Животное оказалось не медведем. Это был именно серый волк, нереального размера. Зима, шкура его пушистая, морда здоровая, вначале у заснеженной земли ловила запах, потом зверь закинул нос вверх. Медленно вышел на берег. Лапы длинные и мощные, бока провалены, зад узкий, грудина широкая. Навострил уши. И хотя он уже вышел из темноты, глаза продолжали гореть жёлтым светом. Это просто с ума сводило страхом. Поверишь тут в тёмных духов, когда такая нереальная махина смотрит на тебя и сверкает зенками.

Волк не медведь. Если косолапый просто ходит или бегает, то волк может прыгнуть. А такой огромный хищник прыгнет, так прыгнет, нас достанет в один присест. Я отвернулась от леса, и крепко прижимая к себе ребёнка, рванула, что было сил, по льду подальше от берега. Оглядывалась. Зверь вступил передними лапами на лёд, они скользили. Передумал нас догонять. Постоял немного и вернулся в тайгу.

Страх обуял такой, что, подъезжая к пристани, я оглядывалась с опаской на зловещий лес. У отца всех собак волки пожрали, как-то в хлев пробрались, телка́ выкрали. Поэтому завтра волчья охота.

Плакала Аня, не смогла объяснить, нянечке что произошло. У меня у самой в горле пересохло, и голос осип. Наспех натянув свои сапоги, я побежала к дому, продолжая высматривать зверя.

И вдруг вой. Протяжный, гулкий волчий вой. Я, взвизгнув, прибавила хода и влетела в дом отца, где гости уже вывали из зала и, включив музыку, танцевали в холодном холле.

Аня, оказавшись у деда в руках, немного успокоилась и смогла рассказать, что произошло, а у меня сердце из груди вырывалось от пережитого кошмара.

— Он большой, — кричал перепуганный ребёнок, сидя у моего отца на руках, показывала ладошкой размер животного. — С меня ростом.

С неё ростом волк в холке, а когда морду поднял, стал выше. Нет, это не со страху я увидела гигантского волка, он, действительно был огромен.

Меня бросило в мелкую дрожь, я ухватила кого-то за руку. Музыка уже не играла, гости стали разговаривать, нахваливая своё вооружение и, в предвкушении завтрашней охоты, быстро трезвели.

Я посмотрела на того, чью руку нервно сжимала, возможно, до боли, но Рома молчал.

— Вкусно испугалась? — неудачно пошутила я, глядя в его строгое, серьёзное лицо. Таким я его и знала, глубоко задумчивым и суровым. — Прости, это была моя идея на коньках покататься.

— Не извиняйся, — шепнул он мне на ухо, и дрожь моя усилилась, уже от непонятного желания бежать от него. — Живы, и хорошо, завтра выловим вашего зверя.

Я скупо попрощалась со всеми. Не до меня охотникам. Анечку увели няньки спать, и мне пора было уходить. День был тяжёлым, сытным, пьяным и страшным.

Глава 3

Легко поднявшись по узкой лестнице наверх, я оказалась в той части дома, что принадлежала хозяевам, то есть нам с папой и мачехой. От гостевых комнат наши владения отделяли двери, были отдельная лестница, что вела в холл, и свой санузел.

В полной темноте, я нащупала выключатель. Лампочка мелькнула и погасла. Прошла по памяти в свою комнату и закрылась на замок, включила свет.

Моя комнатка маленькая с большим окном. Была ещё одна дверь обычная деревянная, что вела на застеклённый балкон.

Обожала свой балкон, он был с секретом. Наш дом из бруса, обложен кирпичом, межу стеной и обшивкой воздушное пространство. И было место, где зазор между камнем и древесиной составлял почти метр. С моего балкона вниз, вела потайная лестница, что выходила к двери в подвал. Папа специально её сделал, чтобы нам с Мариной было интересно играть. Мы часто спускались по скрытой лестнице. Потом, когда сестра вышла замуж, а схапал её Рома очень рано, в семнадцать лет, я одна пользовалась тайником, о котором папа со временем забыл, а мачеха и не знала.

В мою комнату никто не входил. Вещи с детства лежали на своих местах. Небольшая кровать, двустворчатый самодельный шкаф из массива, письменный стол и комод, над которым висело овальное зеркало.

Я включила весь свет, что был в комнате, ночники и весёлую крутящуюся лампочку, проектирующую на потолок тени бегущих лошадок. Скинула свою одежду и залезла в шкаф за толстой флисовой ночной сорочкой. Из дома я уезжала в шестнадцать лет, в размере не сильно изменилась. Белая ночнушка подошла мне. Шерстяные носки в полоску, которые вязала мне Марина, натянула на ноги, стало сразу тепло.