Лютый зверь

Остальные пассажиры почтовой кареты смотрели на происходящее затравленными взглядами. Им повезло гораздо больше. Среди оставшихся шестерых женщина была только одна, да и та уже в возрасте. К тому же отличалась столь неприглядной внешностью, что уж ее-то чести ничто не угрожало. Молчал и молодой человек, который вот уже вторые сутки пути оказывал знаки внимания миловидной девушке. Расставшись со своим весьма ценным имуществом, парень теперь старательно делал вид, будто его тут нет. За пленниками приглядывали двое разбойников. Родители попытались было дернуться, но их сразу же опрокинули на землю. Разбойники обыскивали людей, потрошили багаж. Двое споро распрягали лошадей. Судя по всему, они уведут их с собой. Ходили слухи, что в славенских княжествах эта порода в чести и стоит больших денег.

Кучер и охранник пытались оказать сопротивление — и были безжалостно, без тени сомнений убиты. Охранника лишили жизни за то, что тот выстрелил из мушкетона, ни в кого не попав. Кучера — лишь за попытку ударить слишком наглого лиходея кнутом, иного оружия у него просто не было. Возможно, и ударил бы, но пуля оборвала это его намерение, так и не дав завершить начатое движение.

В империи и западных державах пассажирские перевозки были обычным делом. Нельзя сказать, что они отличались комфортом, но давно стали частью жизни. Почтовые кареты перевозили не только почту, но и пассажиров. Они вмещали по четырнадцать человек, не считая кучера и охранника, которые сидели на отдельном облучке. Восемь пассажиров располагались внутри кареты: шестеро — с относительными удобствами на сиденьях друг напротив друга, двое — на откидных, прикрепленных к дверцам. Еще шестеро размещались снаружи. Тянули карету две пары лошадей, развивая при этом скорость около шести верст в час. Вот на такую-то карету и напали разбойники.

— Салветса-а!!!

— Да не ори ты, с тебя не убудет, а можа, и понравится. Ха-ха-ха!

— Но-он!!!

— Зван!

Властный голос заставил тут же остановиться мужика, а всех остальных — замереть. Замолчала даже девушка, которую до этого безжалостно тащили в кусты. Тот, кто подал голос, мог тут распоряжаться. Это поняли даже затравленные пассажиры. На лицах родителей отчетливо проявилась надежда. Все же не все славены — последние скоты. Вон этот, страшен, как выходец из преисподней, а когда начинает говорить, то его обезображенное лицо приобретает еще более ужасные черты, куда там изображениям дьявола, — но, как видно, все же решил заступиться за их дочь. Превозмогая себя, отец внимательно всмотрелся в того, кто, похоже, может спасти его Илзу.

Высок, широк в плечах. Не сказать что героических пропорций, но и далеко не тщедушен. Ладная стройная фигура, затянутая в несуразного цвета кафтан, под которым угадывается такого же неброского цвета рубаха. Вся одежда на нем хотя и не богата, но прочная, из хорошего сукна и кожи. А вот лицо… Через всю левую строну сверху и донизу, теряясь в бороде, проходил кривой бугрящийся шрам от удара клинком. Похоже, рану вовремя не врачевали, поэтому и след остался такого непотребного вида. Веко левого глаза пострадало, рассеченное надвое и сросшееся как попало. Клинок только чудом не задел глазное яблоко. Правая сторона лица, от скулы и дальше, чуть выше виска, захватывая ухо, хранила след сильного ожога. На бугрящейся коже отсутствовали волосы, поэтому борода на правой стороне была словно обрезана. Глаза… Это был взгляд лютого зверя, который не ведает ни жалости, ни сострадания, ни угрызений совести.

— Чего, атаман?

— Оставь ее. Мы здесь, чтобы набить кошели, а не для баловства.

— Атаман, дак девка же. Что же отказываться от такого добра? Ты что, не мужик, что ли?

— Оставь ее. — Голос звучал хрипло и особенно угрожающе, а если прибавить сюда и облик говорившего…

На родителей атаман даже не бросил взгляда. Они конечно же ни слова не понимали по-славенски, но чувствовали, что этот странный и страшный разбойник вступился за их дочь. Девчушка часто зашмыгала носом и прекратила всяческое сопротивление, боясь, что удача опять отвернется от нее. Да, они потеряли деньги, скорее всего, дальше им придется идти пешком, поскольку коней лихие тоже заберут. Но главное, что это страшилище ее не тронет. Впрочем, вожак их еще страшнее.

— А если не оставлю, убьешь? — Похоже, разбойник к облику своего вожака был привычен, а потому хотя и не нарывался, но свои права на добычу отстоять постарался. — Стало быть, соратника из-за гульдской сучки порешишь? Ну дак стреляй.

Как в руке атамана оказался пистоль, да еще какой-то странной конструкции, никто не понял, — больно быстро все это произошло. Рука все еще продолжала движение снизу вверх, когда прозвучал выстрел. Дым на мгновение заволок разбойника и девушку. На лице престарелого отца отразилось мрачное удовлетворение. Теперь уже неважно, что он лишился солидной суммы и вынужден будет вернуться домой с пустыми карманами. В конце концов, это не последние их деньги. Главное, что честь Илзы была в безопасности.