Лютый

В дом вошла группа сержанта Аверина, который доложил, что пленные найдены и освобождены. Лютый подошел к советникам и стал производить ревизию их широких армейских карманов, выбрасывая на пол всякие побрякушки и документы. Изъяв сигареты, доллары, презервативы, швейцарские армейские ножи, очки, зажигалки, он увидел на руке полковника золотой «Ролекс». Сергей, радуясь, как ребенок своей находке, улыбаясь, снял часы и, примерив на свою руку, показал бойцам. Десантники одобрительно покачали головами, оценивая удачный трофей командира. После демонстрации, он снял свои «командирские», и сунул заграничному советнику в карман. Похлопывая его по груди, словно закадычный и лучший друг, старший лейтенант с иронией сказал:

— Зис ист сувенир, ченьч камрад, ферштеин!? — вспоминая английский, сказал старлей, мешая его с немецким. — Этим сувениром будешь потом хвастаться. Ай эм Сергей Лютый аирборн раша. Это часы самого Лютого. Зис май оклок, ай эм аирборн рейнджер! Тебе, дурак, на аукционе «Кристи» за них миллион дадут, ферштейн, уан мильон долларс.

Разведчики от души смеялись, наблюдая, как командир общается с иностранными советниками сразу на трех языках. Те безропотно сидели, словно овцы, лишь изредка поднимая глаза на своего визави, когда тот переходил на английский язык. По взгляду американцев было видно, что вдали от своей родины они не спешат умирать, да и не спешат показать свою «героическую» натуру, которая еще со времен великой отечественной войны была известна каждому советскому школьнику.

— Слушай приказ! Десять минут вам на изъятие трофеев в качестве моральной и материальной компенсации. Сегодня разрешаю брать всё, вплоть до роялей и мебельных гарнитуров. Это воины наш последний рейд за трофеями. Через 72 часа, мы уже будем дома. Всё, конец этой проклятой командировке! — сказал Сергей, улыбаясь, рассматривая золотой «Ролекс» на своей руке.

Один из солдат нашел японский фотоаппарат «Canon». Желание сфотографироваться на фоне пленных американцев было таким необузданным, таким неудержимым, что Сергей, как командир не мог удержать своих подчиненных. Десантники поочередно занимали места на фоне американцев, пока пленка не подошла к концу.

Американцы даже в кошмарных снах не могли видеть себя в роли аниматоров, которые для русских десантников станут не пленными с особым статусом, а простой антуражной принадлежностью. Кто из них мог представить, что их рожи станут не достоянием доски почета в военной академии США, а займут место в дембельских альбомах простых русских парней, которые оказались намного круче, чем они могли себе это представить.

Сергей, созерцая за фотосессией со стороны, не мог удержаться от соблазна и свою персону запечатлеть на фото. У него тоже был альбом, и ему захотелось хоть иногда показать друзьям испуганные лица легендарных американских «зеленых беретов», которые почему-то теряли боевой дух при виде простого русского солдата.

Как правило, вся территория врага командиром отдавалась на изъятие контрибуции. Бойцы знали, что все равно все это добро после операции взлетит на воздух. Допущенная командиром конфискованная компенсация должна умещаться только в карманах, поэтому мародерством это не считалось. Сегодня улов был исключительно удачный: фотоаппарат, видеокамера, приемники, магнитофоны, золотые украшения и много-много долларов.

Собрав пленных в кучу в одном углу, разведчики без всяких церемоний перешли к традиционной трапезе «за счет заведения». Так говорил командир, разрешая бойцам перекусить всем, чем был богат дом «гостеприимного хозяина».

Шикарный стол, накрытый для дорогих американских гостей, радовал глаз изобилием чеченской кухни. Плов, шашлыки, лепешки, дыни, огромное количество фруктов мгновенно были уничтожены уставшими и голодными десантниками и пленными, которые рвались расправиться с Саидом Аргунским.

Как Сергей и предполагал, среди пленных действительно оказался его однокашник по военному училищу. Старший лейтенант Лазарев сразу же узнал Лютого. Он кинулся обниматься, и в тот момент, когда руки Сергея сомкнулись на его плечах, Лазарев выхватил из кобуры старлея пистолет. В мгновение ока, передернув затвор, хотел было разрядить его в Саида, но Лютый успел выбить его из руки освобожденного десантника. Два выстрела прогремели в доме и пули прошили стоящий на столе серебряный кувшин.

— Ты что, Юрка, делаешь?! — заорал Лютый, выкручивая у него оружие.

— Дай, мне. Дай мне, я застрелю эту суку. Ты же не знаешь, что это за тварь такая!!! — орал Лазарев. — Да он же с наших парней с живых кожу ремнями резал за то, что они убежать хотели. Эта тварь собаками людей травил, а ты….

— Я, Юра, понимаю тебя и обещаю, что именно ты убьешь Саида. Только это должна быть такая смерть, про которую в Чечне будут слагать легенды. Американцы должны обосраться от страха, увидев казнь этого урода, чтобы навсегда забыть дорогу в Россию.

Лазарев встал на ковре на корточки и заплакал. Впервые Сергей Лютый видел, как плачет его друг. Плачет от того, что он бессилен убить того, кто виновен в смерти десятков русских парней.