Ливень

Небо очень высокое. Оно слепит глаза своей синевой.

В небе чернеют отточенные макушки елей, ветки сосен. Они затихли, застыли, замерли. Словно ждут.

Чужой, непонятный, притаившийся лес…

Глазам Кати становится горячо; ели и сосны вдруг растекаются, мутнеют; не закрывая лица, не двигаясь, Катя плачет.

— А я-то не пойму, где ревут?

Голос раздаётся так неожиданно, что Катя вздрагивает. Открывает глаза. Над ямой видны белые стёртые подошвы лыж, ноги в широких валенках, ватник. Санька Клепиков сбрасывает с плеч вязанку хвороста и приседает на корточки.

— Ишь ты, — говорит он одобрительно, — какую борозду пропахала. Давно увязла?

— И-х-и… Ага…

— А куда шла?

— В эртээс, к… папе…

— Ну? — удивляется Санька. — А я только что его видел. Ехал твой отец на машине, видно, в деревню, домой…

Катя недоумевающе поднимает лицо.

— Где?

— Да вон там! — Санька машет рукавицей. — На дороге из эртээс. Ты ведь заплутала, не в ту сторону пошла…

Катя роняет руки. Ей сразу делается холодно, пусто. Вот и всё. И мучилась, и старалась она, оказывается, совсем напрасно. Обидная горечь поднимается у неё в горле, губы дрожат.

И когда Санька, вытащив Катю наверх, начинает утешать, она не выдерживает. Заикаясь, проглатывая слёзы, Катя рассказывает всё: как торопилась к отцу, как хотела вместе с ним принести цветы и как теперь ничего, ничего не получится…

Санька слушает не перебивая, потом несколько минут стоит молча, раздумывает.

— Ладно, — говорит он наконец. — Не реви. Если не очень зазябла, то пошли со мной. Цветы я тебе разыщу.

Катя думает, что Санька опять говорит это лишь для утешения. Она, всхлипнув, отворачивается.

— Да-а… Где ты разыщешь?

— В лесу, — уверенно отвечает Санька.

5

Легко и быстро, словно съезжая с горки, Санька двигается впереди. Следов от его лыж на твёрдом снегу нет, и Кате кажется, что Санька совсем не касается земли.

Катя уже разогрелась и немножко повеселела.

— Сань, — спрашивает она на бегу, — я там провалилась… А за тобой иду, не проваливаюсь. Почему?

— Так я ведь гляжу, — отвечает Санька. — Глядеть надо. На открытых местах снег отмякнул, его солнышком расплавило. Там не ходи. А где снег синий, там наст держится, и по нему хоть на возу поезжай.

Катя смотрит, где же синий снег. Его, оказывается, очень много.

Синие тени от деревьев. Синие бока у сугроба. Каждая низинка, каждая лощина залиты синевой. Значит, в лесу было столько дорог, а Катя и не знала!

Пролетев под обвислыми ветвями, Санька выкатывает на поляну и ждёт Катю.

— Гляди, какие зверюхи…

На поляне растут маленькие ёлочки. Их засыпало, согнуло, облепило снегом. Получились толстые неуклюжие зверюхи — не то медведи, не то верблюды. Их припекает солнце, и они плачут — пускают слёзы по бородам из сосулек.

Кате хочется погладить одну из них. Она подходит, чуть дотрагивается пальцами — и тут зверюха взрывается снежным фонтаном. Кверху летят белые хлопья, брызги, радужная пыль.

Катя испуганно вздрагивает. Прямо перед нею распрямившаяся ёлочка отряхивает с лапок последние снежные комки.

— Не даются в руки! — смеётся Санька. Лицо у него стало широкое, доброе, и на нём, как щёлочки, зажмуренные от яркого света глаза.

Вдруг Санька стирает с лица улыбку, наклоняет голову, прислушивается. Катя поскорей тоже отгибает у шапки одно ухо.

В вышине, на голой берёзе, с ветки на ветку капают фиолетовые огоньки. Одни долетают до земли и гаснут, другие дробятся искорками. Катя не сразу догадывается, что это капель. А на самой маковке берёзы суетится нарядная птичка на высоких ножках. Она вертит головой в тёмной шапочке, будто оглядывается, и звонко посвистывает в тоненькую дудочку.

Кате кажется, что птичка выпевает что-то знакомое. Но что? Вроде и понятно, а не выговорить, не передать…

— Слыхать? — серьёзно переспрашивает Санька. — Это синица. Как увидит, что вода с ветки потекла, так и требует: «Винтик-крантик завинтить!»

Катя не может удержаться от смеха — так здорово похоже вышло у Саньки. Санька вытягивает губы и пересвистывает:

— Крантик-винтик?

«За-вин-тить, завинтить!» — обрадованно подхватывает птичка.

— Шалишь! — мотает головой Санька. — Не стану! Вот придёт лето, всю капель завинтит. А меня и не проси…

Синица переворачивается на ветке вниз головой, камешком падает вниз и пропадает в зарослях. Кате становится жалко, что птичка так быстро улетела.

— А про цветы-то и забыли? — Санька огорчённо поводит носом. — Эх, мы!.. Ступай-ка сюда. Гляди!

Соскочив с лыж, он бежит в кусты на краю поляны. Раздвигает корявые чёрные ветки.

Катя наклоняется и видит настоящее чудо. Под кустами снег намело неровно, остались пещерки. Сверху они прикрыты, как стеклом, тоненькими ледяными листами.

Сквозь лёд проникают солнечные лучи. Они нагрели землю, и среди снега, как в парничках, выросла зелёная травка и даже цветы. Они удивительные — искристые, белые, на прозрачных гладких ножках.

Санька крепким пальцем подковыривает лёд, снимает с парничка крышку.

— Сбирай. Только траву не мни, пускай растёт…

Катя становится на коленки и осторожно протягивает к цветам руку.