Ливень

Но самое плохое было в том, что пустяковый этот случай расстроил её надолго. Она подозрительно приглядывалась ко всем мальчишкам, приходившим в библиотеку, и ругала себя за то, что не запомнила хотя бы внешнего вида первого своего посетителя. Приходя домой, она вновь думала об этом случае; мысли были нехорошие, злые, Анна Васильевна понимала это и гнала их от себя, но дурное настроение не проходило. И работа, которая принесла было облегчение, опять стала скучной и утомительной.

Миновала неделя, потянулась другая, а мальчишка всё не появлялся. Тогда Анна Васильевна рассердилась окончательно и пошла в РТС. Оттуда ходили машины в город. Анна Васильевна дала денег знакомому шофёру и попросила купить злополучную книгу, чтобы больше не ждать и не думать о ней.

Потом она зашла к сыну, и в партийной организации РТС её попросили выполнить одно поручение. Тракторные бригады работали вдалеке от села, надо было объехать их с передвижной библиотечкой. Анна Васильевна согласилась и сказала, что будет ждать машину в десять утра.

На дверях читального зала она повесила записку: «Закрыто до пятницы», предупредила сторожа, что отлучается на три дня, и села в машину.

Дорога была скверной. Глухие лесные просёлки ещё не высохли с весны, машина вязла, качалась в глубоких колеях. Анна Васильевна смотрела, как взлетают и падают в окнах кабины сосны и ели, и думала о том, какая трудная работа у сына. Анне Васильевне кажется тяжёлой эта поездка на легковой машине, а ведь сыну приходится по таким ужасным дорогам переправлять и тракторы, и комбайны…

Шофёр Гельмут — кругленький человек с бритой головой — считался лучшим водителем на станции и ехал очень бережно. Но пока добрались до первого полевого стана, Анна Васильевна измучилась, и у неё заболела голова.

Потом начался дождь. Пришла грязная тяжёлая туча, обложила небо. Поднялся ветер, косые струи ливня заколотили по листьям, и пенные ручьи забулькали на дороге. Машина у Анны Васильевны была открытая, и ехать стало нельзя. Пришлось остаться в вагончике у трактористов.

Вагончик был тесный, пахло в нём сапогами и машинным маслом. Анна Васильевна постелила на топчан газету, села и принялась слушать, как шумит дождь. Она слушала и ругала себя за то, что согласилась на эту поездку. Надо было просто отдать всю библиотечку под расписку в РТС, и пусть бы желающие развозили её куда угодно.

Потом открылась дверь. На пороге вагончика появилась фигура, с головой укрытая промокшей курткой. Анна Васильевна посторонилась, чтобы не замокнуть. А вошедший сказал:

— Здрассте, тётенька…

Анна Васильевна вздрогнула. Знакомый мальчишка стоял перед ней. Он скинул куртку и зябко отряхивался, и у него было всё сплошь мокрое — и волосы, и майка, и штаны, засученные выше колен.

— Батюшки! — ахнула Анна Васильевна. — Ты откуда?

— Я книжку принёс.

— Так что же ты… под дождём-то? Ты живёшь здесь?

— Не-ет, — смутившись, ответил мальчик. — Я не здесь живу. Я пришёл в библиотеку, а там закрыто… Мне сказали, и вот я пришел. Ведь нынче десятый день, а я обещал, что принесу.

— Ты же весь промок, сумасшедший мальчишка!

— И не-ет! — торжествующе запротестовал мальчик. — Не весь. Она сухая! — Он вытер ладони и вытащил из-за пояса спрятанную на животе книжку.

Анна Васильевна отказывалась верить. Она охала и всё расспрашивала этого непонятного мальчишку, а он стоял и переминался с ноги на ногу. Потом он сказал:

— Если можно, тётенька… я ещё возьму. А то мне домой скорей надо.

— Опять? Под дождём четыре километра? Нет, это уж совсем… — Анна Васильевна не находила слов. — Никуда я тебя не пущу. Останешься здесь и подождёшь, пока не кончится ливень.

— Но ведь мне правда нельзя! — сказал мальчик. — Я не могу. Я пообещал, что быстро вернусь.

И он ушёл.

Анна Васильевна долго смотрела из дверей, как, подпрыгивая и оступаясь, убегала по лесной дороге смешная фигурка в наброшенной на голову куртке. Дождь лил ещё сильнее, струи его выбивали в лужах мутные пузыри; захлёбываясь и фырча, плясал у вагончика пенный ручей.

Шофёр Гельмут подошёл к вагончику и удивлённо поглядел на Анну Васильевну. Улыбаясь, она стояла в дверях, и дождь хлестал по её отглаженному серому платью с кружевным воротничком.

— Каков мальчишка? — спросила она. — Вы только подумайте, Гельмут!

— Да, — сказал Гельмут. — Я его хорошо знаю. Это сын лесника Торопова. Живёт не в Жихареве, а ещё дальше, на кордоне, километрах в пяти от села. Недавно я проезжал мимо тех мест, подвёз его до вашей библиотеки. Самостоятельный мальчишка, твёрдый.

Анна Васильевна не отрываясь смотрела на дорогу. Немного погодя она спросила:

— Слушайте, Гельмут, а мы найдём тут брезент, чтобы укрыть книги? Тогда заводите машину, дорогой мой, и поедемте. Ливень ливнем, а ведь нас ждут!

ЛИВЕНЬ

Поезд проскочил последний тёмный туннель, сбавил ход, в окнах вагона замелькали станционные домики.

— Вот и приехали, — испуганным шёпотом сказала мать. — Погляди, мы на полках ничего не оставили?..

Тимка стащил вниз чемодан, повесил на плечо авоську с пустыми бутылками и прочей дорожной мелочью, и они вышли на платформу.