Ливень в графстве Регенплатц

Сердце сжалось от таких мыслей. Может, в нём и не пылала жаркая любовь к Патриции, но потеря этой женщины, несомненно, принесла бы ему страдания и боль. Генрих направился прочь, вступил на лестницу, однако, горестные мысли были слишком тяжелы и затрудняли ход. Генрих опустился на ступеньку и уронил голову в ладони.

Из-за двери доносилось тревожное жужжание голосов, редкие выкрики Гойербарга, торопливые шаги по комнате. Но вдруг среди этого шума стали выделяться резкие высокие нотки, будто кто-то громко всхлипывал. Генрих замер и прислушался. Вот эти нотки повторились, ещё. Стали чаще и громче. И наконец они слились в громкий плач младенца! Не веря своим ушам, Генрих вскочил, подбежал к двери и приложил к ней ухо. Точно, это был голос младенца, его ребёнка! Значит, он жив. Гойербаргу удалось вернуть его к жизни. Воистину он великий мастер врачевания! Генрих был счастлив. С радостной улыбкой он слушал набирающий громкость плач новорожденного, словно самую красивую в мире музыку.

Но вот послышались приближающиеся к двери шаги, и Генрих быстро отошёл. Из покоев вышел лекарь Гойербарг. Он выглядел усталым; узкое лицо, казалось, ещё больше вытянулось, взгляд потускнел, спина сгорблена, на лбу проступили капельки пота.

– Теперь вы можете войти, ландграф, – бесцветным голосом пригласил лекарь.

Генрих неуверенно заглянул в спальню своей жены и осмотрелся. Служанки ещё суетились, прибираясь в комнате, но в целом чистота уже была восстановлена. На кровати, укрытая одеялом, лежала Патриция. Бледное лицо её спокойно, глаза закрыты. Рядом с кроватью стояла счастливая Магда Бренденбруг и держала на руках своего новорожденного внука. Малыш громко плакал, махал ручками, и Магда тихим ласковым голосом пыталась его успокоить, заботливо укутывая его в мягкое одеяльце. Но, заметив вошедшего Генриха, графиня Бренденбруг гордо выпрямила спину и с достоинством произнесла:

– Ваша жена подарила вам сына, ландграф. Я поздравляю вас с наследником.

Сын! Генрих и так был счастлив, но это известие сумело ещё больше увеличить его радость. Он приблизился к Магде и взглянул на младенца.

– Ну, здравствуй, сынок, – ласково произнёс папа.

В ответ малыш лишь ещё громче закричал.

– Он мил, не правда ли? – проговорила Магда.

– Он великолепен, – умилённо улыбаясь, согласился Генрих. – Дайте-ка мне его.

Магда Бренденбруг без возражений передала младенца в руки отца.

– И что ж ты так кричишь? – вновь заговорил Генрих с сыночком. – Боишься мира, в который пришёл? Он, конечно, коварен, но с папой тебе совсем нечего бояться. Не надо плакать.

Но малыш не понимал слов отца, он понимал только свои чувства и ощущения, а потому и не прекращал громкий плач.

– Смотрите, какой красивый снегопад на улице! – вдруг обратила внимание одна из служанок.

Все тут же посмотрели на окна. С неба действительно сыпал мягкий и пушистый снег. Крупные снежинки плавно танцевали на ветру, поблёскивая в лучах солнца.

– Обычно когда рождаются Регентропфы идёт дождь, – заметил Генрих. – Говорили даже, что в былые времена по этому дождю предсказывали судьбу родившегося. А сейчас вдруг падает снег.

– Возможно, ваш сын станет необыкновенным человеком, – предположила Магда.

– Возможно. А может, его ждёт необычная судьба? Я назову малыша Густав. Так звали первого Регентропфа, родоначальника нашей фамилии. Пусть и этот Густав фон Регентропф откроет новую дорогу для наших потомков.

– А как Патриция? – поинтересовался Генрих у графини.

– С ней всё хорошо. Она сейчас спит.

– Так крепко, что не слышит сына?

– Я дал ей сильное снотворное, – пояснил стоявший в стороне лекарь Гойербарг. – Ваша супруга потеряла много сил, перенесла много боли и очень устала. Несколько дней ей придётся провести в постели.

– Но угрозы для её жизни нет?

– Нет. Хотя мучения её в последние месяцы, а особенно часы, были велики. Даже и не знаю, как ей удалось найти в себе столько сил, чтоб пережить их.

– Да, Патриция настоящая героиня, – согласился Генрих.

– Просто она очень любит вас, ландграф, – проговорила Магда Бренденбруг. – Даже больше жизни. И родив вам сына, она ещё раз доказала силу любви своей.

Генрих отдал младенца Магде и подошёл к кровати, где спала Патриция. Да, наверно, Магда была права, а значит, Генрих недооценивал свою супругу. Всматриваясь в её бледное лицо, он вспомнил многие обиды, которые нанёс ей, равнодушие, измену, и сейчас ему было стыдно перед Патрицией за такое отношение к ней. Но больше этого не повторится. Он же обещал Богу, что больше не причинит жене боль, и обещание это сдержит обязательно.

– Патриция скоро поправится? – спросил Генрих у лекаря.

– При хорошем уходе, думаю, ландграфиня быстро вернёт себе силы. Вот только детей она вам больше не сможет подарить.

– Почему?

– Рождение сына забрало у неё все силы, и их не осталось для других детей. Для иных женщин это, конечно, плохой диагноз, но для ландграфини, которой роды приносят такие страдания, это большое облегчение, я считаю.

– Да, наверно, вы правы. А как мой сын? Здоров?

– Я, конечно, ещё осмотрю его, но уверен, что серьёзных проблем у его здоровья нет.