Ливиец

– Разве реликвия Инара в твоем походном ларце? Разве тебе ее доставили из Мендеса? Или ты сам, обернувшись жабой, поскакал в мой город и нашел ее?

Пекрур скривился при упоминании жабы, но сохранил спокойствие.

– Мой ларец пуст, и ты это знаешь, Урдмана. Но кроме ларца есть у меня сундук, большой сундук, не меньше саргофага, в каком хоронят фараонов. И он, когда я отправлюсь к себе, не будет порожним!

Шагнув в сторону, старейший дал Урдмане возможность обозреть наши шеренги. По моему сигналу строй воинов раздался, Иуалат вытолкнул вперед Анх-Хора и встал за его спиной, придерживая пленника за локти. Спесь слетела с царевича; похоже, он сообразил, что превратился в такой же товар, как любой из рабов, привезенных с юга или севера. Правда, как предмет торговли он отличался от кушитов, аму и хабиру гораздо большей ценностью.

Темное лицо Урдманы посерело. То ли в пылу сражения он позабыл про Анх-Хора, Хассу и их отряд, то ли полагал, что они благоразумно отступили, а может, засели в холмах и ждут, когда начнется битва, чтобы прийти ему на выручку. Сейчас он походил на рыбу, выброшенную на берег: рот раскрыт, глаза выпучены, и пальцы шевелятся словно плавники.

– Мы не станем биться с тобой, разорять твои земли, убивать скотину и штурмовать Мендес, – сказал Пекрур. – Нет, не станем! Мы мирно удалимся, и Пемалхим заберет наследника в Гелиополь. Пема, сын мой, что ты сделаешь с ним?

– Что-нибудь придумаю, – отозвался я. – Мне нужен раб для чистки хлева и нужников. Если Урдмана не поторопится с возвратом святой реликвии, то через пару лет выгребные ямы в Гелиополе будут просто сверкать.

– Как ты считаешь, это понравится Петубасту?

– Не очень, старейший. – Я оглядел равнину и продолжил: – Тут больше тысячи людей. Все видят Анх-Хора перед строем наших воинов, и все понимают: Урдмана должен его выкупить. Если он будет не очень щедр, то царь об этом узнает, и дружбе между Танисом и Мендесом конец.

– Это верно. – Вождь Востока согласно кивнул. – Но если ты, сын мой, примешь царевича с почетом и будешь держать подальше от нужников, то царь, наверное, станет к нам благосклонен. Дарует привилегии в торговле, снизит пошлины и, может быть, пришлет отряды лучников, чтобы мы вернулись в эти земли и вместе наказали Мендес. Так?

– Так, – подтвердил я. – Великий Дом могуч! Фараон дунет в Танисе, поднимется буря в Мендесе!

– Если мы поможем.

– Конечно, поможем.

Урдмана закрыл рот и стиснул кулаки.

– Я… – прохрипел он.

– Да? – Хитрые морщинки забегали по физиономии старейшего.

– Я… я буду щедр.

– Насколько щедр?

– Ожерелье благородного Инара попало ко мне. Случайно… Этот потомок гиены, похитивший его…

– Клянусь Амоном и Мут*, его великой супругой, подробности мне не нужны! – Пекрур вскинул руку и поморщился – видно, рана беспокоила его. – Я и люди моего клана будут благодарны, если ты вернешь реликвию. Но этого мало.

Владетель Мендеса тоскливо вздохнул:

– Что еще? Чего вы хотите?

– Свободного доступа в порты. Никто не должен задерживать суда с нашим зерном, пересчитывать винные амфоры в трюмах и требовать даже самую малую часть. Еще я желаю, чтобы оружие из Хару, шерсть, пурпур и благовония из Джахи доставлялись к нам без препятствий. И в Гелиополь, и в Песопт, и в Медум, и в другие наши города.

– Договорились, – Урдмана кивнул головой, снял побитый шлем и вытер испарину с висков. – Это все?

– Все! Как – все? – Вождь Востока даже подскочил на месте. – Благая Исида! Разве ты не знаешь, как дорого нынче обходятся походы? Постройка кораблей, оружие воинов, их питье и еда? Одних быков, баранов и коз они сожрали больше сотни! И выпили озеро пива!

Урдмана скрипнул зубами:

– Это не твои быки, бараны и козы! И не твое пиво!

– Все в Та-Кем принадлежит богам, и если мы съели чье-то мясо и выпили пиво, то боги вправе ждать возмещения и жертвы в их святилища. Осирис и Исида, Сохмет и Гор, а более всех Амон… Должен ведь я отблагодарить их за помощь!

– И велика ли эта благодарность?

– Ну-у… – Пекрур сдвинул брови, что-то подсчитывая. – Думаю, хватит двухсот дебенов* золота.

Настала очередь Урдманы подскочить.

– Сетх затуманил твой разум! У меня нет столько золота!

– А сколько есть?

– Половина. Сто дебенов.

– Половина… – Пекрур покосился на меня. – Что скажешь, сын мой Пема? Берем?

– Берем, – подтвердил я. – С дохлого осла хоть копыта да шкуру!

– Берем, – кивнул Пекрур, – но другую половину ты выплатишь серебром и бронзой. И вот еще что… Слышал я, что у тебя остались два сына… Пусть один из них сопровождает меня в Песопт. – Приподняв ступню в мокрой сандалии, вождь Востока задумчиво уставился на нее. – Я уже не молод, ноги мои стынут в холодной воде, и временами мне надо опереться на юное плечо. Твой сын подойдет.

– Я пришлю тебе посох из слоновой кости, украшенный каменьями, – предложил Урдмана, судорожно сглотнув.