Ливия

Вскоре он уже качал на руках своего второго сына, у которого на голове был его золотистый пушок, а глаза светились такой голубизной, словно отражали в себе небо. Этот мальчик болел всего несколько раз за своё детство – лёгкая простуда в сезон дождей, да ещё однажды, когда он был совсем маленьким и несмышленым, случился солнечный удар. Рагар возлагал на него большие надежды, он уже считал, что это именно тот идеальный человек, которого он создал в своих мыслях. Но и этот златовласый мальчик не захотел перенимать знания отца. Повзрослев, он быстро создал собственную семью, в которой дети рождались каждый год.

Рагар всё ещё не терял надежду и ожидал увидеть свой идеал во внуках. Но ничего идеального в них не было, даже внешностью они пошли неизвестно в кого, только явно не в своих отца и мать. И не в Рагара с его женой. Болезненные, хилые, с плохой кожей и еще более плохими зубами, они расстраивали, даже раздражали Рагара одним только своим видом. Четверо из девяти умерли, не прожив и шести лет, не смотря на все усилия дедушки помочь им выжить. Истощённая частыми родами мать тоже вскоре умерла. Одна из оставшихся внучек упала с высокого дерева, после чего так и не оправилась. Ещё трое умерли, отравившись несвежей рыбой. Самая старшая и самая крепкая из девяти единственная дожила до брачного возраста, но никто не хотел брать такую девушку замуж – она была тощей, её кожа выглядела пятнистой – бежевые и темно-коричневые пятна на основном бледном фоне, что среди бронзовотелых соплеменников казалось более, чем странным, карие глаза на худом лице были огромными, как у лемура, да ещё и зубы торчали в разные стороны, упорно не желая стоять в одном, хоть более-менее стройном, ряду. Дожив до двадцати лет, эта девушка бросилась в штормовой океан, отчаявшись выйти замуж и натерпевшись насмешек соплеменников. Даже отец часто отпускал острые замечания по поводу её внешности. И в тот день, когда его дочь ушла, чтобы покончить с надоевшей ей жизнью, он понял её намерения, но не предпринял и малейшей попытки воспрепятствовать им. Он всегда стыдился своих детей, и старшей больше всех, ведь другие умерли ещё в детском возрасте, а в детстве все хоть немного симпатичны. По крайней мере, для своих родителей.

Жена Рагара больше не могла иметь детей – у неё один за другим случались выкидыши. После четвертого Рагар решил больше не мучать её. А после гибели последней внучки он покинул племя.

Через некоторое время, когда боль и разочарование немного улегались в нём, он снова женился, заводил детей, потом снова разочаровывался и уходил. Таким был его путь к отшельнику, живущему среди скал, который день и ночь лепил таблички из глины и что-то чертил то на них, то на камнях, которых, к счастью, было полным полно вокруг.

Вернёмся же к тому моменту, когда в одну прекрасную лунную ночь мозг Рагара наконец-то сложил новую комбинацию известных ему знаний и подарил ответ на вопрос, как же усовершенствовать человека. Кровь – всё дело в крови, – понял он. Нужно не ждать чуда от новорожденных, а влить свою кровь уже взрослому, сильному и здоровому человеку. Рагар ещё не совсем представлял, как это сделать. У себя он мог отобрать кровь с помощью пиявки. Вот только как было смешать её с кровью в чужом теле? Об этом Рагар собирался подумать уже в пути.

Он вернулся к людям, в поисках кого-то достойного стать приемником его крови. Прежде, чем Рагар снова разыскал людей, прошло немало времени. И пока он шёл, его одолевало множество мыслей и новых идей, но самой навязчивой оказалась мысль довольно старая: почему он никогда не встречал себе подобного? Ни мужчину, ни женщину, ни ребёнка, ни старейшину, ни шамана или жреца? Ни в одном человеке не находил он той пытливости, той жажды знаний, которые с юных лет не давали ему спокойно жить. Все люди, которых он видел, так крепко держались за свои привычные мирки, за правила и обычаи, которые порой казались просто лишёнными всякого смысла, как, например, выть на Луну вместе с волками, чтобы те принимали людей за своих и не нападали на племя. Звери были намного умнее людей и всё равно воровали у племени скотину, а иногда и детей. Но только в голодное время, когда леса вокруг были покрыты снегом и льдом, а большинство находчивой мелкой живности запряталось в норы или дупла.