Ливонская ловушка

– Так и есть, – оруженосец жестом отправил ремесленников в глубь строительной площадки, подошел ближе и смущенно отвел глаза. – Туда, где я работаю, не подвезли камень, и меня попросили помочь с укладкой фундамента под новый дом.

– Помочь?

– Я показываю, как это сделать правильно, чтобы дом не перекосился.

– Я думал, ты просто каменщик. А ты умеешь строить дома? Или даже замки?

– В Бремене я был старшим подмастерьем, и мастер многому научил меня.

– Значит, ты тоже мог бы быть мастером?

– Боюсь, я слишком молод. В Бремене мне пришлось бы ждать еще лет десять. А потом сдать экзамен, добиться поручительства двух мастеров и закатить пир для всей гильдии. Для этого надо или жениться на дочери мастера, если у него есть дочь и нет сыновей, или сколотить собственный капитал.

– Зато потом мастеру платят хорошие деньги.

– Это не легкий труд, – сдержанно признал Курт.

– И поэтому ты поехал в Ригу?

– Его преосвященство сказал, что Ливония – край неограниченных возможностей. Надо только принять послушание и год прослужить во имя Иисуса.

– О да! Я знаю. И мы с тобой это делаем, служим Иисусу, не так ли?

– Эй, мастер, у вас все в порядке? Мы можем продолжать? – подал голос ремесленник, все еще не выпуская из рук молота, и Курт с досадой замахал на него руками:

– Ждите, пока я не подойду. Не видите, я разговариваю с благородным господином!

– О, уже и ма-а-а-стер, – протянул Иоганн, вплотную приближаясь к Курту. – Пока я дни напролет готовлю свою плоть к священной битве с язычниками, ты, определенный мне в оруженосцы, зарабатываешь капитал и уже называешь себя мастером.

– Я не называю. Это они так говорят. И его преосвященство сам поручил мне участвовать в строительстве стены, это не менее богоугодное дело.

Курт отступил на шаг, и Иоганн вновь сократил расстояние.

– Это мне известно. Вчера я беседовал с его преосвященством. Он спрашивал мое мнение о тебе. Завтра мы собираемся встретиться вновь.

– Вновь? С самим…

– С самим епископом? Так ты не знал? Да, мы иногда встречаемся, чтобы поболтать о том о сем. Его преосвященство высоко ценит мое мнение.

– Но вы же не скажете ему, что я…

– Я еще не знаю, что скажу. – Иоганн слегка подтолкнул Курта в живот, и за пазухой мастерового что-то звякнуло. – Это будет зависеть от моего настроения. Понимаешь меня? Прямо сейчас оно у меня совсем поганое. Я случайно забрел в эту клоаку, где твои люди чуть не убили меня бревном, а перед тем воришка срезал у меня с пояса мешочек со всеми моими деньгами. Как ты думаешь, приятно остаться без денег в моем положении?

– А разве они у вас…

– Что?

– Извините, это я так, с языка сорвалось. Что приятного – остаться без денег. Вы не заметили, как выглядел воришка?

– Я даже не успел его разглядеть. А ведь я собирался зайти и заплатить обещанное там, где меня уже ждут. Знаешь, что означает слово благородного человека?

– Нет, не знаю. То есть я хотел сказать, – еще раз отступил на шаг Курт и запустил руку себе за пазуху, – что, может быть, я смогу вам помочь… сдержать слово. У меня тоже, совершенно случайно, скопилась некоторая сумма, которую я собирался пожертвовать церкви. Давайте я сразу передам ее господину… то есть на богоугодное дело.

Глава 34. Ливень

К вечеру небо над морем подернулось серой пеленой. Заходящее солнце расплылось по горизонту кроваво-красной полосой. Раскаленный за день песок быстро остывал. Старик Эгил с трудом поднялся с насиженного места и, тяжело переставляя ноги, поплелся в сторону своего покосившегося дома. Даже в самые жаркие дни Эгил не снимал толстую шерстяную тунику, но и она не могла сберечь быстро выветривающееся тепло прожитых лет. Сейчас к привычному ознобу добавилась ломота в костях. Словно невидимый враг выворачивал руки и ноги.

– Плохой знак подает Мать моря, – сказал он первой же встреченной им женщине, и недобрая весть мгновенно разнеслась по Мергере. Прибывающие воины, которым не нашлось места в домах деревни, спешно разбивали шатры, укрепляли их дополнительными колышками. Жители деревни закрывали окна заслонками, загоняли в хлев домашних животных. Вскоре небо затянуло тяжелыми тучами, по крышам ударили первые крупные капли дождя. Богини сердились. В небе засверкали молнии, грозно отозвался раскатами грома Перконс. Мощным вихрем поддержала его Мать ветра. Посланные Матерью моря волны бились о берег, наполняя деревню неутихающим гулом.