Ливонский поход Ивана Грозного. 1570–1582

В руках Москвитян оставалась еще Суша. Но добывать эту крепость король не считал пока делом нужным. Он полагал, что она, отрезанная от подкреплений и подвоза съестных припасов, будет принуждена сама добровольно сдаться, а между тем осада ее представлялась весьма затруднительной ввиду того, что ее окружали обширные озера и болота и приближалась ненастная осенняя погода. Поэтому он ограничился только тем, что расположил вокруг крепости обозом отряды солдат, с тем, чтобы они не допускали в Сушу подкреплений. Расчеты Батория оправдались. С потерей Полоцка Иоанн потерял надежду на возможность удержать за собою Сушу, а потому приказал сушскому воеводе Петру Федоровичу Колычеву зажечь крепость и удалиться из нее, причем гарнизон должен был предварительно спрятать в землю образа, церковные книги и вообще священные предметы, уничтожить порох и амуницию, а орудия погрузить в воду[387]. Гонцы с царскими грамотами проникли в Сушу, но одного враги перехватили и доставили его Мелецкому. Гетман, опасаясь за целость артиллерии, которой он хотел завладеть, послал тотчас же в Сушу предложение сдаться на следующих условиях: воины могут унести с собою свое имущество и вполне безопасно возвратиться на родину. Эти условия были приняты гарнизоном, и крепость была сдана со всеми военными снарядами полоцкому воеводе (который присылал также гарнизону предложение сдать крепость) и отряду солдат, посланному Мелецкому (6-го октября)[388].

В то время как происходили рассказанные нами события на главном театре военных действий, были произведены тоже вторжения и в пределы московского государства. Оршанский староста Филон Кмита сжег в смоленской области до 2000 селений, уничтожил огнем предместья самого Смоленска и, производя всюду на своем пути страшные опустошения, возвратился назад в Оршу с огромной добычей[389]. Точно таким же образом князь Константин Острожский с сыном Янушем и брацлавским каштеляном Михаилом Вишневецким опустошил черниговскую область, сжег город Чернигов, но взять черниговскую крепость не был в состоянии, так как ее доблестно защищал московский гарнизон. Тогда Острожский, отступив от Чернигова, разослал во все стороны легкие конные отряды, которые разорили северскую область до Стародуба, Радогоста и Почепа[390]. В то же время Мстиславский староста Иван Соломерецкий разрушил город Ярославль и много деревень[391].

Так окончился поход 1579 года; полоцкая область была завоевана. Завладев ею, Баторий занялся тотчас же ее устройством. Он постарался восстановить укрепления Полоцка, для чего дал 7000 золотых, на которые нанято было для постройки стен 63 плотника в Витебске и 14 в Двинске. В Полоцкой крепости он оставил гарнизон в 900 человек (400 всадников и 500 пехотинцев) под начальством воеводы Николая Дорогостайского, которому дал в помощники вольного писаря Войцеха Стабровского и городничего Франциска Жука, поручив последнему производить смотры солдатам полоцкого гарнизона и уплачивать им жалованье[392]. На границе с московским государством поставлены были военные отряды: гетман Мелецкий, по приказанию короля, разделил польское войско на три части и, назначив начальниками над ними Христофора Нищицкого, Мартина Казановского и Сигизмунда Розена, указал им места для зимних стоянок.

Сильная паника, овладевшая врагом[393], подавала Баторию надежду на дальнейшие успехи в борьбе с ним, и король сильно желал продолжать войну. Однако значительные препятствия заставили короля отложить на время исполнение своих желаний: армия была утомлена, пало громадное количество лошадей, а главное — ощущался сильный недостаток в финансовых средствах; кроме того, ко всему этому присоединялось еще осеннее ненастье, которое все более и более усиливалось[394] и которое, конечно, могло повлиять пагубно на здоровье солдат.

Ввиду всего этого Баторий приостановил военные действия[395] и, устроив необходимые дела в Полоцке, уехал отсюда 17-го сентября[396] по реке Двине в Дисну, куда он приказал перевезти все пушки (они были оставлены здесь до следующего похода). Еще накануне отъезда из Полоцка (16-го сентября) он послал Иоанну письмо, в котором извещал его о взятии Полоцка и заявлял, что кровь христианская по вине Иоанна проливается. Вместе с тем он припоминал царю о том, что он — вопреки международным обычаям — задерживает до сих пор его, Баториева, посланца Вацлава Лопатинского; пусть он отпустит его немедленно, равно как и того посланца (Богдана Проселка), с которым король посылает эту грамоту[397].

Из Дисны Баторий отправился в Друю, а оттуда через Брацлавль в Вильну, где ему, как победителю, устроена была торжественная встреча. Папский нунций Андрей Калигари, многие вельможи, шляхта и мещане приветствовали победоносного вождя, прославляя его доблести и подвиги. Навстречу вышли и русские пленные, которые поднесли королю, по своему обычаю, хлеб-соль[398].