«Ливонский» цикл

«сокровища магистра, взломали и разграбили сундуки и ящики (снесенные в замок для хранения) многих знатных дворян, сановников ордена и бюргеров, и забрали себе столько, сколько мог каждый, а забранное составило бы жалованье не только за один год, но и за пять или десять лет».

Забегая вперед, отметим, что справедливость восторжествовала: московиты ограбили ландскнехтов, составив их «нагими и босыми». Позже к делу подключился и Кеттлер, приказавший колесовать главарей мятежа, а прочих бунтовщиков перевешать.

Расправа над мятежными кнехтами была слабым утешением для ландмейстера ордена и его присных: в этой печальной истории они сыграли роль козла отпущения, покрыв своей смертью грехи самого магистра, который отказался предпринимать какие-либо усилия для спасения Феллина. После мятежа гарнизона исход осады был предрешен. 20 августа (21 по псковским известиям, 22 — согласно Хеннингу) Феллин капитулировал, и русские ратники вошли в него, как записал в своей хронике Реннер, «с великой радостью и триумфом».

Успех и в самом деле был весьма значительным. Обратимся к впечатлениям очевидца и участника событий.

«Егда же внидохом в место и во град Фелин, тогда узрехом от места стоящи еще три вышеграды, и так крепки от претвердых каменеи сооружении, и рвы глубоки у них, иже вере не подобно, бо и рвы оные, зело глубокие, каменьми гладкими тесаными выведены», —

вспоминал Курбский. Касаясь же взятых трофеев, он сообщал, что в руки русских попали 18 осадных орудий и прочих «дел великих и малых всех полпятаста (то есть 55 — прим. авт.) на граде и месте», а также «запасов и всех достатков множество». Реннер в своей хронике называл иные цифры, однако они все равно внушают уважение: в руки московитов попала лучшая артиллерия ордена, а именно три картауны и две полукартауны (те самые «любские кортуны» Курбского), а также два нотшланга, две огнеметательные мортиры и шесть малокалиберных полевых орудий.

Мстиславский не стал медлить с извещением Ивана Грозного о великой победе. Преодолев за восемь дней почитай 800 верст, 30 августа к государю прибыли сеунщики от князя Мстиславского, сын боярский Василий Сабуров и стрелецкий голова Григорий Кафтырев, с грамотой от большого воеводы со товарищи. В ней князь сообщал, что его воины

«божим милосердием великим приступом и пушечным боем и огнем город Велиан со всем пушечным нарядом и в городе маистра Велим Ферштенберга взяли и ко царю и великому князю послали с Неклюдом Дмитреевым сыном Бутурлина».

Главный и самый важный трофей кампании — плененного старого магистра — 9 сентября 1560 года привез в Москву Неклюд Бутурлин. Он стал вторым после фон Белля высокопоставленным орденским должностным лицом, оказавшимся в русской столице. Фюрстенберг, которого многие и в Ливонии, и в Москве по-прежнему полагали законным магистром ордена, отказывая в этом праве Кеттлеру, который в свое время подсидел предшественника, был отличной картой в игре за дипломатическим столом вокруг ливонского наследства. Потому-то в конце 1560 года Иван Грозный вступил с Фюрстенбергом и Беллем в переговоры, о содержании которых можно только догадываться. Увы, и старый магистр, и ландмаршал были непреклонны и отказались принять предложения русского царя. Разочарованный Иван отправил Фюрстенберга в почетную ссылку в назначенный ему в кормление город Любим, а фон Белль в декабре 1560 года был казнен за, как было указано в приговоре, «противное слово и за то, што он воевал, ходил к городом по осени (1559 года — прим. авт.) к Юрьеву и к Лаисоу, и нашим воеводам и воиску зла много соделал…».

Но это был еще не конец кампании и тем более не конец войны.

Литература и источники

Королюк, В. Д. Ливонская война / В. Д. Королюк. — М., 1954.

Курбский, А. М. История о великом князе Московском / А. М. Курбский. — СПб., 1913.

Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью // ПСРЛ. — Т. XIII. — М., 2000.