Ливонское наследие

Все ливонцы от прародителей наших извечные данники; как мы остались после отца своего трех лет, то наши неприятели пограничные, видя то, наступили на наши земли, а люди ливонской земли, смотря наши невзгоды, перестали платить дань, и в Риге церковь нашу во имя Николая Чудотворца, гридни и палаты отдали литовским панам и купцам; в Колывани русские гридни и палаты колыванские люди за себя взяли, а в Юрьеве церковь Николы Чудотворца разорили, конюшню на том месте поставили, а улицами русскими, палатами и погребами юрьевцы сами завладели.

— Уже теплее, и близко к истине, — чуть слышно произнес молодой герцог, но советник его расслышал. Теперь Шрепфер был настороже и старался уловить даже мимолетную гримасу на лице своего сюзерена — для любого придворного это главная наука не только укрепления своего положения, но и выживания, потому что недоброжелателей и врагов хватает.

— Вполне приличный казус белли, и незачем упоминать прародителей, начиная с Ярослава Мудрого, — Магнус хмыкнул, и неожиданно задал вопрос, от которого советник вздрогнул:

— Ты зачем меня на войну с русским царем толкал?! Неужели ты не видишь, что Иоанн не отступится?!

— То желание вашего брата, короля Фредерика, — Шрепфер поклонился, но голос не дрожал. — На то он дал вам деньги и войско, зная, что ревельцы поддержат силой и вместе с ливонцами дадут отпор царским войскам как под Эрмесе этой зимой.

— Сами по зубам получили там крепко, мой милый Христиан. Дело в ином — нам нет никакой нужды помогать ни Ливонскому ордену, ни ганзейским городам Ревелю и тем паче Риге. Торговцы желают, чтобы мы воевали за их интересы, чужими руками таскать каштаны из огня. Желание понятное — им прибытки, мне убытки. Да, кстати, сколько денег в моей казне?

— Ваш венценосный брат Фредерик уплатил за епископства 30 тысяч талеров, еще 12 тысяч ушло на снаряжение кораблей и наем ландскнехтов. Это из тех ста тысяч, что король выделил вам в апанаж. И еще ревельскому епископу 22 тысячи, они в казне, бочонки мы поставили в подвале замка, запер сам решетку, вот ключ, — Шрепфер поднял массивный железный ключ, и осторожно добавил:

— Комтур Иоганн фон Регенбах поставил на охрану своих ландскнехтов вместе с датчанами, сказав мне, что бывший епископ мог сделать дубликаты ключей и не нужно напрасно доверять чести ливонцев.

— Это он правильно заметил — орденские рыцари бегут отсюда, как крысы с тонущего корабля, и при этом заявляют, что эти земли не их родина, чтобы защищать их, рискуя жизнями.

— Это так, мой господин — только с нашего епископства сбежит пять дворян, как только получат выкупной платеж…

— Они его не получат — я запрещаю продавать земли, данные за службу. Не хотят воевать — пусть убираются вон, или пусть платят мне в казну особый налог. Я их без штанов оставлю, с голым задом!

Глава 5

— Владения вашей светлости на островах значительные. Почти весь остров Эзель, кроме его восточной части, принадлежит вам в полной мере. На нем всего один город, где сейчас мы и находимся. Жителей в нем полторы тысячи, а на всем острове до десяти тысяч раньше проживало…

— Проживало?

Магнус удивленно выгнул бровь — вроде война еще не затронула эти земли, а уже ущерб полный. И потому уточнил, желая знать, откуда и что за напасти взялись на его землях.

— Мор какой случился? Или с голоду померли? Так море рядом, а в нем рыбы всегда в достатке.

— Подсчитать сейчас трудно, ваша светлость — с Вика и других земель, особенно с Дерпта, беглецов много — всю зиму через пролив по льду на острова переходили. У здешних дворян и горожан милости испрашивали, хлеба у епископа просили слезно. Черни среди них множество, рабов, что от рыцарей и юнкеров ушли — а кто их здесь считал? В море трупы топили…

— Так сколько народа прибыло?!

— Кастелян считает, что вдвое больше, чем тут населения, но треть от голода и холода вымерла. Но так еще бегут, слухи ходят, что московиты идут в силе тяжкой, оттого разорение ужасное грядет.

Магнус задумался — ситуация ему не нравилась с каждым часом. Такие чудовищные потери населения могли обернуться большими бедами, да и просто по-человечески было жалко несчастных людей, что искали спасения от страшной беды, что обрушилась на их селения.

— Так, вопрос этот будем решать немедленно. Хлеб еще есть в амбарах? Учти — прокормить надо тысяч сорок!

— Зерно имеется, ваша светлость. Но столько много людей не прокормим, да и нового урожая на всех не хватит…