Ливонское наследие

— Государь Иоанн Васильевич собственных дочерей не имеет, и княжну держит близ сердца своего, как родной отец, — Адашев выбросил козырь, и Магнус напрягся, понимая, что теперь последуют «плюшки». И тут надо будет смотреть, не «надкусанные» ли они или «черствые» — любое умаление чести брат Фредерик просто не примет.

— Взяв в супруги царскую племянницу, тебе, королю Магнусу, государь Иоанн Васильевич отдаст все занятые ливонские земли, и не будет требовать никакой выплаты Юрьевской дани. Грех великий брать с родича земли и выкуп. В приданное отдаст Ивангород, что напротив Ругодива, с округой всей, и земли эти Ливонии вечно принадлежать могут, пока она в мире и согласии с Русским царством поживать будет, и потомки твои соглашения не нарушат — в чем крест целовать должны при вхождении на престол. А раз ваше величество поручительную грамоту от себя даст на супружество, то великий государь и царь Иоанн Васильевич, слову твоему всецело доверяя, все уложение это немедленно свершит, еще до твоей коронации.

— О чем мы с Алексеем Федоровичем, — вклинился князь Курбский, — переговоры с твоими доверенными людьми вести сможем, мир на этих условиях подписать немедля!

Магнус чуть ли не содрогнулся — такой немыслимой щедрости от царя он никак не ожидал. Не только мечты и чаяния осуществил, но еще больше сделал. Ведь теперь вся торговля с Московским царством будет идти исключительно через Ливонию, а это означает, что в руке его окажутся все ганзейские города, которым придется с ним самим договариваться. И прибылью в делах делиться, а иначе никак. И все иностранные торговцы, англичане, голландцы и прочие тоже от его согласия зависеть будут.

Да на таком посредничестве такой «жирный» процент в казну капать начнет, что процветание с изобилием начнутся. И сейчас главное самому в войну с поляками не влезть, и царственного тестя от нее хотя бы на несколько лет удержать…

Глава 43

Никогда еще Ревель не встречал никого из правителей с таким ликованием — горожане просто обезумели от радости, и лезли поцеловать не то, что длань, край сутаны молодого епископа, которого уже все почитали за своего легитимного короля. И случись сейчас «демократические выборы» на безальтернативной основе открытым голосованием, стопроцентный результат был достигнут. Любого оппонента просто бы в клочья разорвали, скажи он что-нибудь плохое про датского принца.

Да, Магнус сильно рисковал, как азартный игрок, когда два месяца тому назад отправил приглашения на коронацию во все протестантские страны. Ведь откажи Рига или Ревель, то ситуация стала бы для него крайне паршивой. Но нужно было поторопиться и все заранее сделать, причем в глубокой тайне, пока в «игру» не вмешались поляки, и не смешали терпеливо раскладываемый пасьянс. А ведь еще оставались «вне игры» император и римский папа, которым вводимые епископом новшества явно бы не пришлись по вкусу. Но успел, имея за спиной лишь поддержку орденского капитула и магистра Фюрстенберга, причем цели их, к счастью, совпали.

Рыцарям, что решили остаться в ордене, совсем не улыбалось, как тевтонским собратьям из Пруссии, убираться из ставших почти «своими» ливонских земель куда-нибудь во владения императора, где были сильны позиции католиков. Да и Реформация уже сильно затронула верхушку капитула, не говоря о простых «братьях». А так удивительная веротерпимость принца сыграла им на руку — ведь он не стал устраивать гонений или запрещать мессу, как делали иной раз протестантские правители. Наоборот, дал крестоносцам приют и защиту, и оставил им кое-какие замки и земли, при этом разрешив принимать в ряды «братьев» всех христиан.

Понятно, что немногих ревностных католиков такое положение вещей не устроило. Таким дали возможность спокойно уехать и вступить в «орден дома святой Марии Тевтонской» в изгнании — остались лишь те, кто согласился принять на себя обязательства вассалов Ливонского короля, включая ландмейстера и почти всех членов капитула. И орден начал как бы служить двум «сеньорам» — понтифику в Риме номинально, а будущему ливонскому королю Магнусу и его потомкам — фактически. Вот такой получился фокус, с соблюдением всех положенных формальностей.

И сейчас, находясь в Ревеле, он убедился в правильности проводимой политики. В городе до сегодняшнего визита было три «партии» горожан, враждовавших между собою. В каждую из них набралось примерно равное число сторонников различной ориентации — датской, шведской и эзельской. В последнюю входили, понятное дело, адепты самого Магнуса. Сторонников Ливонского ордена или польского короля не было от слова совсем — первый уже агонизировал, а поляки слишком далеко, и как торговый партнер имел незначительный вес, около нулевой.