Ливонское зерцало

А тут, недалеко от Николауса, взялись бить какую-то женщину. Она плакала, но не отбивалась, сносила побои терпеливо и принимала их, как должное. Николаус, готовый вступиться, спросил, за что её бьют. Ему ответили: она — нерадивая ведьма, ибо по лени и скудоумию не сотворила ни одной пакости со времени последнего собрания и ей даже нечего выложить для отчёта Матушке.

Наконец в зал вошёл и привратник, запер за собой дверь на ключ. Значит, собрались все...

Поклонники Сатаны — не менее полусотни человек — притихли.

Вдруг будто по волшебству, сами по себе зажглись факелы, укреплённые под потолком, и яркий свет выхватил из полумрака круглый подиум, устланный красными и чёрными коврами. На подиуме возвышался алтарь — по виду очень напоминавший плаху. Алтарь был покрыт неким чёрным шёлковым знаменем, испещрённым магическими письменами. На алтаре, на сверкающем золотом блюде красовалась большая чёрная репа. Крупный живой козёл с длинными космами чёрной шерсти, свисающей с шеи и живота, сидел на камне, похотливо раскинув ноги.

Николаус не вполне ясно видел алтарь издалека и потому, раздвинув братьев и сестёр, подошёл к подиуму поближе. На него было зашипели недовольные, но, увидев широкие плечи и злобный оскал волка, притихли.

Перед козлом, поклоняясь ему, стояли на четвереньках несколько колдунов и волшебников со свиными харями. Один из поклоняющихся норовил облобызать козлу копыто... Козёл издавал злобное блеяние и косил на братьев сумасшедшие глаза.

— Ты слишком... ты слишком для нас хорош, — говорили смиренно волшебники.

Возле чёрной репы рассмотрел Николаус два предмета: человеческий череп и высушенную человеческую руку. Николаусу даже с некоторого отдаления было видно, что и череп, и рука — не вырезаны из дерева и не вылеплены из воска! Недалеко от него случился в это время привратник Бенедикт-Альпин, и Николаус спросил у него, что означают череп и рука. Тот ответил, что это — очень ценные реликвии.

И пока на подиуме ничего особенного не происходило, привратник рассказал: это череп и рука Римского Папы Иоанна XXIII, забывшего своего Бога и погрязшего в плотском грехе[82]... Он падок был на сладкое и доказал, что нет греха, которого не видело бы золотое ложе высшего церковного иерарха. И он очень ясно показал миру истинный лик Римского Папы. Посмотри на череп, мой друг, — указал пальцем привратник. — Вот этот лик!..

— А рука?

— Это десница его, коей благословлял он и грешников, и праведников, коей держал папскую печать и давал облатку, коей ласкал он и совсем юных дев, и почтенных римских матрон... — тут красавчик-привратник подмигнул Николаусу. — Замечу тебе, брат Волк, добрая половина из женщин Иоанна была из суккубов. И он, поверь мне, знал об этом.

Ещё Бенедикт-Альпин поведал, что несколько лет назад пылауское братство Сатаны, одно из наиболее влиятельных сатанинских братств Ливонии, специально посылало людей во Флоренцию — похитить сии реликвии. Им трудно было — этим лучшим из лучших. Но они сумели-таки под покровом ночи проникнуть в собор и выкрасть из гробницы череп и правую руку антипапы.

— У нас всюду свои люди, — заверил Бенедикт-Альпин. — И руки у нас длинны, далеко могут достать...

Николаус хотел ещё спросить про реликвии, но тут громкий рык — рык хищника — послышался из тёмного угла.

Некое огромное тело, что-то косматое с двумя светящимися, как уголья, точками беззвучно выкатывалось на свет. Это было огромное, под потолок, существо, сидящее на фуре...

— Бафомет!.. Бафомет!.. — восторженно-почтительно воскликнули братья и сёстры и пали ниц.

Николаусу не оставалось ничего иного, как тоже распластаться на полу. Повернув, однако, голову, Николаус во все глаза, удивлённый, потрясённый даже, смотрел на Бафомета. Будто продолжилось действие вина, дурмана, и новое видение, сколь величественное, столь и кошмарное, явилось ему.

Впрочем Николаус довольно скоро понял, что исполин на фуре не был кем-то живым. Это только с первого взгляда почудилось Николаусу, что Бафомет — живое существо. Бафомет являлся чучелом, внушительных, правда, размеров, но чучелом и, без сомнения, талантливым механическим сооружением. Исполинский козёл с огромными витыми, крытыми золотом рогами, горящими глазами, с длинной косматой шерстью сидел на фуре, поворачивая в разные стороны голову, будто разглядывая присутствующих, шевелил ногами и постукивал о фуру копытами; из ноздрей его валил дым. Время от времени Бафомет издавал грозный рык. Сильно пахло горелой серой...

Козёл этот, великолепное творение, прямо-таки потряс ведьм и колдунов:

— О, Господин! Ты опять среди нас! Это честь!..

— Мы обожаем тебя! Возьми нас!..

— Разрушь нас! Сделай счастливыми!

Какая-то женщина, взбежав на подиум, простёрла к Бафомету руки и звонким голосом воскликнула:

— Мастер, помоги нам!

И тогда все поднялись с колен и вторили:

— Помоги нам, Мастер!..

— Нам, Мастер, помоги!..

— Мастер, нам помоги!..

— Помоги, Мастер, нам!..

Женщина, взбежавшая на подиум, повернулась к толпе и сорвала с себя харю вепря.

Николаус узнал... госпожу Фелицию, баронессу Аттендорн.