Лиза. История жизни, или На Пределе

И вообще, мне почему-то показалось, что мама если не знает, то начинает догадываться, где и с кем я пропадала всю ночь. Бред, конечно. Откуда ей это было знать. Про Андрея ничего не говорила, а с родителями Лерки маман не общалась. Она вообще недолюбливала ее семью. Считала их слишком гордыми и высокомерными людьми. Даже когда мы с Лерой стали видеться и общаться чаще, мамулечка была против, но ничего не запрещала. Мамочка у меня вообще самая лучшая на свете! Никогда ни во что не вмешивалась. Но прилетало обычно всем, если ее кто-нибудь смел, обидеть или разозлить.

— И что же вы ели?

Я, все-таки, умыкнула, один блинчик. И уже жадно запихивала его в рот, когда она спросила это. Подавилась, на ходу придумывая отмазку. Единственное что вертелось в голове это приготовленная Андреем с утра яичница с колбаской гриль и черный кофе, кстати, без сахара. Вряд ли можно признаться в этом маме. Она сразу поймет, что вру. Ни в одной из кафешек в Нарва-Йыэсуу не готовят такое блюдо.

— Кофе, булочки, картошку фри, — на ходу придумала я, стараясь не глядеть на мать. Раскусит ведь, как пить дать.

— А деньги откуда?

Опять подавилась. Вот черт же ж, пристала! Какая разница, откуда?

— Лере родители дали, — мысленно отхлестала себя по щекам за вранье. Я не любила лгать. Шла на это только когда была необходимость, чтобы уйти от прямого ответа.

— А что за мальчик с вами был?

— Мам, блин, — не выдержала. — Это что, допрос?

— Нет, — улыбнулась она. — Мне просто интересно знать, где пропадала моя дочь, которую обычно не выгнать из дому.

— Этот мальчик, парень Валерии. Они встречаются. Все? Опрос закончен? Можно я теперь поем?

— Суп в холодильнике.

— Ну, маааам, — сделала умоляющие глазки, стреляя одновременно в сторону тарелки с блинчиками.

— Не мамкай мне тут, — пригрозила она мне пальцем. — Питаться надо нормально, а не хомячить.

— Я поем, но попозже, — попыталась уговорить ее, но добилась только того, что она убрала тарелку с блинами подальше от меня. — Ладно. Суп так суп.

Ненавидела, когда она так делала, но почему-то всегда шла у нее на поводу. Мне нравились с ней такие вот мини перепалки. Не злые и обидные, а вполне миролюбивые и добрые. И под ее строгий взгляд, достала огромную кастрюлю супа. Налила себе в миску полторы поварёшки, остальное убрала назад в холодильник. Включила газ и поставила разогреваться.

Мама все это время бдила. Когда наливала себе суп, удивлено вскинула бровь вверх. Ну да, ела я раньше за двоих, а то и за троих, ну и что? Подумаешь, сейчас меньше обычного положила. Пора бы уже и похудеть немножко! Размешала супчик и облизала ложку. Да так с ней во рту и замерла.

— Худеть собралась? — опять спросила маман.

— Нееет, — протянула. — С чего бы вдруг?

— Ты сегодня какая-то странная. Ночью дома не ночевала. Как пришла сразу в ванну полезла. Обычно только вечером ходишь. И пропадаешь там на часа два. Сегодня только полчаса пролежала. Теперь вот, с супом поскромничала.

— Мам, ну, что ты хочешь знать? — не выдержала, спросила, разворачиваясь к ней лицом.

— У тебя кто-то появился?

Сделала большие глаза.

— В смысле, кто-то появился?

— Лиза, не ври, — на то она и есть мать, чтобы знать нас, как облупленных. — Бесполезно. Я чувствую, когда мне врут, ты же знаешь.

Отвела в сторону глаза, переключаясь на суп. Быстро выключила газ, взяла полотенце, и поставила на стол. Отрезала кусочек черного хлеба. Опять залезла в холодильник, доставая двадцати процентную сметанку. Обильно добавила в подогревшийся суп и убрала ее обратно. Села за стол.

— Я просто место для блинчиков оставляю.

Мать хмыкнула.

— Приятного аппетита.

— Шпашибо, — проговорила с полным ртом.

В полном молчании мама продолжила печь блинчики, а я быстренько доела суп, помыла миску, и хотела было слинять в комнату, как вспомнила, что «оставила место для блинчиков». Вот засада! Пришлось достать другую тарелку и положить туда два блинчика. Пока опять доставала сметану, мама добавила в мою тарелку еще два блинчика. «Да я же лопну!» — чуть было не воскликнула это вслух, опять натыкаясь на взгляд мамы.

— Спасибо, — поблагодарила ее и, схватив тарелку, помчалась в нашу с сестрами комнату. — В комнате поем, — буркнула, испаряясь с кухни.

Ворвалась в комнату, кстати, по праву, которая теперь принадлежала мне одной! Оксанка и Маруська сейчас жили со своими парнями. В гражданском браке так сказать. А я наслаждалась тишиной о спокойствием. Хотя стабильно, раз в месяц, обязательно, кто-нибудь из них ругался со своим благоверным и возвращался жить к нам. Иногда они, будто издеваясь, сменяли друг дружку.