Лизать сахар. Жизнь втроем

– Как же его… С ним еще Томми общался. То ли Клаус, то ли Паулс, – официантка вопросительно поглядела на бармена и поправила на груди беджик, на котором было написано «Жозефина».

– Полиция, кстати, схватила кого-то на месте преступления. Не раскололи?

– Помилуй, откуда ж мне знать? – женщина взяла поднос и направилась в зал. В профиль она была гораздо симпатичнее. Родинка на щеке придавала ее лицу пикантность.

В помещении было накурено. Пахло спиртным. Посидел в баре около часа, понаблюдав за Жозефиной. Шарм у нее, определенно, имелся. Оставил щедрые чаевые, на прощание посмотрел ей в глаза прямым взглядом.

Ветер стих. Стеклянный купол ночного неба, покрытый инеем звезд, угрюмо нависал над городом. На улице царила тишина, какая бывает ночью в украинских хуторах, затерянных средь лесов. Ноги вынесли путника на East Harrison Street, где удалось поймать такси. Вернулся в отель, шатаясь от усталости. На автомате принял душ. В спальне расстелил постель и залез под одеяло. Перед тем как заснуть, в памяти всплыла последняя беседа с Соней и ее трогательное признание:

– После знакомства с тобой я поняла кое-что очень важное. Да, может быть, я готова часами обсуждать преимущества стиля Версаче перед Армани и при этом не иметь понятия, кто такой Достоевский. Но это не значит, что я не способна оценить чьи-то душевные качества. Мне кажется… Нет, я уверена… Я знаю – я люблю тебя. А ведь чувства не зависят от наличия или отсутствия вузовского диплома. И пусть я не владею логарифмами, зато вычислила самую важную задачу в жизни и нашла ответ: любовь дороже всего. Ради любви легко пожертвовать деньгами, комфортом, гордостью и не воспринять это как жертву. Потому что любить кого-то, любить самой, испытывая все мыслимые и немыслимые терзания – настоящее счастье. Возможно, ты будешь смеяться… Он не смеялся.

ГЛАВА 28

Крайтон предполагал, что за время ожидания события голова разорвется от мыслей. Он ошибался. Мыслей было мало. Известные писатели создавали многостраничные романы о душевных страданиях людей, приговоренных к смерти. Откуда столько фантазии? Томас горько усмехнулся: его размышления тянули максимум на короткий рассказ. О чем рефлексировать? Он просил способ спасти дочь и получил его. То, что придется расплачиваться собственной жизнью, – уже нюанс. Печально, конечно. Умирать не хотелось. Но еще больше не хотелось, чтобы умерла Тина. Ему пообещали, что он увидит их. Своих девочек. Перед тем, как…

– Лицом к стене! Руки за голову!

Его обыскали и повели в приемное отделение, где он долго отвечал на вопросы. Дежурный объяснил, что за ним прибыл полицейский фургон, чтобы отвезти в суд на слушание по делу. XR1070 не питал иллюзий, куда именно его повезут. Конвоир вывел заключенного на улицу, открыл дверцу машины, подтолкнул в спину. Фургон тронулся, выплюнув из-под колес снежные комья.

В зарешеченное окошко неистово долбилось солнце. Зажмурился: свет впивался в глаза остервенелыми иглами. В такой ясный погожий день веришь в чудесное будущее. Даже когда знаешь, что его нет. Автомобиль мчался по хайвэю, свернул на второстепенную дорогу, а потом в переулок. Затормозил. Полицейские вытащили подследственного из фургона и усадили в припаркованный на обочине джип с тонированными стеклами. В салоне было трое.

– Трогай, – приказал адвокат водителю и повернулся к Томасу. – Добрый день. Как самочувствие?

– Наручники жмут.

– Нда, неприятно.

Минут двадцать ехали молча. Здоровый детина, умостившийся на переднем кресле, неотрывно глядел на Крайтона, накрыв ладонью лежавший на коленях пистолет. Джип остановился.

– На выход? – нарушил тишину пленник.

– Нет. Видите? – Хоук указал на здание напротив, огороженное невысоким белым заборчиком.

– И?

– Это клиника. А это мобильный, – адвокат достал из кармана телефон. – Я набираю номер вашей жены. Пять минут. Лишнее слово – и разговор прервется.

Мэдди ждала, когда доктор закончит осмотр Тины и назначит точную дату операции.

В холле госпиталя было тихо. Снующие туда-сюда медсестры переговаривались шепотом, а посетители молча сидели на кожаных диванах, поглощенные своими думами. Едва из банка пришло уведомление о поступлении на счет крупной суммы, девушка словно очнулась от ужасного бреда, в котором пребывала последнее время. Ее вызывали в полицию, расспрашивали о муже, но толком ничего не объясняли. Она кричала на офицера, требуя рассказать ей, в чем дело и где ее муж. Следователь пригрозил: «Не угомонитесь – задержим на сутки». Потом сжалился и намекнул, что Крайтон подозревается в убийстве.

Какая чушь! Томми был не самым законопослушным гражданином, но на убийство он не способен! И если он под арестом, то она имеет право на свидание! Офицер силой вывел ее из кабинета и заявил, что свяжется с нею, когда ситуация прояснится. Дома она рыдала в подушку, в отчаянии сжимая кулаки. Что происходит? Она не понимала, почему ей не разрешали увидеться с мужем. Судьба испытывала ее на прочность?